Уснуть у Кларка не получалось, шел уже первый час, и последние минут сорок он просто глупо смотрел сквозь монитор ноутбука, не написав и строчки, и прокручивал в голове события последних двух месяцев. Влип так влип.
Всего несколько недель с того вечера, когда они в подозрительно безлюдном ресторане - Кент потом узнал, что Лютор снял его на вечер, а заодно и пару прилегающих улиц, чтоб никто им не мешал, - обсуждали сначала детали статьи, а затем совершенно не касающиеся её вещи, после чего, гораздо позже, чем можно было сначала рассчитывать, исходя из повода встречи, Лекс отвез его домой. На прощание он убрал его волосы со лба и огладил подбородок пальцами, говоря что-то о скорой встрече. Тогда Кларк выглядел стойко и собранно, но уже в квартире упал лицом в диван, ощущая, как полыхают даже кончики ушей.
И вот он здесь же, на этом же диване, в соседней комнате спит его сын, его и Лекса, с которым всё просто ужасно. Хуже некуда. Фаталити.
Стук сердца он услышал раньше, чем стук в дверь, потому отложил ноутбук и малодушную мысль о возможности притвориться, будто его тут нет, подальше. Коннер же спит. Он хороший парень, Кларк мог сказать, что любит его. И Лекса тоже. Его он, правда, ещё и люто ненавидел.
- Лоис, - прозвучало больше устало, чем вопросительно. Женщина перед ним сложила руки на груди, а потом решительно сделала шаг внутрь, ясно давая понять, что заявилась с самыми серьезными намерениями.
- Смолвиль, твоя грустная и кислая морда сегодня весь день маячила перед моими глазами, а Пэрри так зол из-за не сданной тобой статьи, что попало даже мне! - она кинула сумку на тумбу в прихожей, сняла своё пальто сама, сама же повесила и разулась, заходя вглубь. Кларк слышал как проснулся Коннер, но выходить не стал, видимо,сразу понял, что это безопасные гости не к нему.
- Тебе попало от Пэрри? - скепсиса в голосе Кента хватило бы на целую толпу, но Лоис ответила ему таким красноречивым взглядом, что пришлось промолчать.
Ещё через полчаса она устроила ему допрос с пристрастием.
- То есть вы с Лексом поссорились, верно?
- Не то чтобы... Мы расстались. Всё конечно, - Кент подпер кулаком висок, постукивая пальцами по столешнице.
- Так и чего ты грустишь? По-моему, отличный повод для радости - ты вышел из токсичных отношений и больше не будешь...
- Не смешная шутка.
Лоис внимательно осмотрела его лицо и не стала уточнять, что это не шутка.
- И как это произошло?

Кент рассчитывал, что он быстро разберется с этим делом. Грабители - дилетанты, их немного, всё проще простого, даже остальную Лигу привлекать не стоило, всё же Метрополис его город и по любому делу, где можно было справиться одному, Кларк работал сам.
Он уже достиг их, почти повязал, чтоб сдать правоохранительным органам, когда появился Лютор. Чертовски красивый, собранный, как обычно в костюме - воплощение идеала многих женщин и мужчин, и лично Кларка, но не потому, что ему нравились уверенные в себе мужчины, а потому что это был Лекс Лютор. Одновременно сильный, брутальный, строгий и изящный в понимании Кента.
Всё бы ничего, если бы он не бросил с этой усмешкой такое презрительное "Супермен". И если бы не достал кольцо с криптонитом в тот момент, когда Кларк этого не ждал. То есть он уже чувствовал подвох, но не ожидал такой подставы от него.
Они ведь последние две недели провели вместе в других статусах. С Коннером и относительными планами на Рождество и будущее, ведь у них было какое-то будущее, значит, должны были быть и планы. Он почти каждую ночь оставался в постели Лекса, и пару раз тот возвращался поздно и уставшим, что они действительно просто спали.
Но криптонит? А главное - зачем? И ещё более главное - зачем Кларк позволил себе ему доверять?!

- Чертовски хреновая история, прости уж за выражение, - Лоис подвинула к нему ведерко с мороженым и ложку, - а дальше что было?
На фоне заиграла "Bleeding Love" Леоны Льюис. Кларк вздохнул, но ложку взял и зачерпнул полную, отправляя в рот, но не чувствуя вкуса.

Тело пронзила острая боль, все вены под кожей вздулись, отчетливо отсвечивая зеленым ядом, проникающим внутрь как радиация и циркулирующим по крови. Мир сузился до двух вещей - зеленого камня и нестерпимой боли, которая заставила сцепить плотно зубы. Она была настолько сильной, что удар головой о каменный пол он даже не ощутил. Силы покинули его так резко, что не было возможности пошевелить даже пальцем.

С Лоис они болтали ещё пару часов, и она пыталась ему объяснить, что Лекс - ублюдок нашего времени, раковая опухоль на современном обществе, тварь, пожирающая Метрополис и его жителей. Кларк сначала просто внимательно слушал и доедал третье ведерко мороженого - бедная Лейн оказалась предусмотрительна и пожертвовала собой, таща объемный пакет, - а потом как-то неожиданно сам для себя перешел в защиту Лютора с приведением фактов о его хорошем поведении, филантропии, привычке мецената, спасении мира и лично Супермена, а так же в целом неплохих качеств, которые довольно привлекательны для всяких пришельцев с других планет.
Он вовремя запнулся, потому что Лейн точно не стоило знать, что тот ещё умел делать в постели с Кларком такие вещи, от которых уносило крышу, и лучше, чем с ним, не было ни с кем и вряд ли когда-то теперь будет. Оказывается, Кент привык к регулярному сексу с ним всего за две недели, но это была не такая уж большая доля страданий по сравнению с огромной дырой в груди.
Лоис, впрочем, сама поняла, что дело дрянь. И Кларк тоже понимал. Он оставил её ночевать в своей комнате, потому что не мог отпустить в такой поздний час. Хоть и мог проводить, но желал немного выспаться.
А сам всё же заставил себя из-под палки настрочить нужную Пэрри статью. Вышло сносно, но не шикарно. Грамотно, по всем правилам, но без того огня, что журналист Кларк Кент, известный своим мужеством и бесстрашием, обычно вкладывал в собственные расследования и репортажи.

Утром их будил настойчивый звонок в дверь - открывал Коннер, но не возмущался такому огромному количеству цветов, что им доставили. Кент вздохнул, опустив плечи, Лоис скептически выгнула бровь, а Кону досталась участь решать, что с этим делать.
- Это от него, - недовольно пробурчал Супермен, готовя на троих завтрак. Он был зол. Под утро он страдал от своей несчастной любви, а теперь злился, потому что ну как Лютор вообще решился послать ему цветы после того, что сделал?
На что он рассчитывал? Считал, что Кларк сейчас получит их, подумает и всё простит? Или считал, что его поведение укладывалось в те проступки, за которые можно извиняться цветами?
Кларк вообще не хотел никаких извинений. И видеть Лютора он, несмотря на все свои чувства и моногамность в отношениях, хотел ещё меньше. Это нужно было вырвать из себя как кусок мяса. Лекс почти сам справился, но оставил кое-что внутри, и это Кент должен был удалить собственными руками, и проще было бы не видеться совсем, не думать, не вспоминать, не говорить. Он достаточно выговорился Лоис. Он достаточно увидел от Лютора. Всё было бессмысленно.
Только теперь Кларк понимал его ещё меньше - зачем он всё это затевал, если оно значило так мало? Больнее было вдвойне и от осознания своего статуса. Он ведь, как последний дурак, рискнул собой и своими принципами, а Лекс променял его на что-то нужное, какую-то вещицу, в первый же удобный момент.

Цветы были по всей редакции, и Кларк с его гиперчувствительным обонянием уже не мог там находиться. Он злился ещё сильнее, понимая, что Лекс даже не сам их выбирал и вряд ли был в курсе, какие именно букеты якобы он шлет Кенту. Ему было бы банально некогда этим заниматься, и он пошел по пути легком, в котором объединил два стереотипа - букет цветов и возможность откупиться деньгами или красивым жестом. То ли Лютор совершенно его не знал, то ли считал полнейшим идиотом, раз думал, что это хорошее решение.
С Пэрри удалось договориться быстро, используя цветы аргументом:
- Если ты не отправишь меня в Готэм, то тут скоро негде будет ногой ступить.
Пэрри, конечно, злился, но не мог чересчур громко возмущаться по поводу своего босса и его как бы романтических порывов, не был в курсе, что там конкретно у Кента с Лютором и мог вполне думать, что это проявление какой-то неземной любви. Кажется, он даже не ненавидел себя за то, что поручил именно Кларку тогда ту статью о Лексе. Кларк, кажется, тоже ненавидел Пэрри за это. Мог дальше сублимировать это помешательство во все свои виды деятельности.
Но в Готэме он не задержался, потому что пять часов спустя, стоило ему только переступить порог Уэйнов, раздался звонок, в котором опять же Пэрри требовал срочного возвращения Кента в Метрополис на рабочее место, ибо с предыдущего репортаж он снимается, и это всё из-за "чертова лысого ублюдка, как вы мне все дороги!"
Слушать его ор было невыносимо. Кларк злился ещё сильнее, но заявление на следующее утро принес.
- Какое ещё увольнение, Кент?! - Пэрри бросил карандаш о стол, и тот сломался. Кларк смерил его долгим взглядом.
- Это мое дело, - и впервые за всё время работы в газете вид у этого добродушного увальня-фермера был угрожающим, а не чудаковатым.

Коннеру он тоже запретил видеться с Лексом.
- Ему больше нельзя доверять, он пытался меня убить на днях, - это была не маленькая месть, просто достаточно было вспомнить тот эффект, что вызывал криптонит, ту разворачивающую всё боль, чтоб почувствовать необходимость обезопасить Кона. - Если он решил сделать это со мной, то с тобой это тем более может случиться.
Они как раз подъезжали к ферме, где Кларк собирался провести ближайшие дни в тишине и спокойствии.

Цветы прекратились, а вот мучения Кларка - нет. Он был очень рад видеть Марту, и это его здорово отвлекло, но ночью накатило по новой, и часа через два Кенту надоело ворочаться, он забрал подушку и ушел спать в комнату к Коннеру. Как ни странно, но помогло, хотя невольно сами собой в голове потекли ассоциации, он вспомнил тех детей, чьи отца уходили на войну служить, а возвращались вместо них совершенно чужие, незнакомые офицеры, которые приносили с собой американский флаг. И значило это только одно.
Кент бы не хотел, чтоб в мире продолжалась война. На это тоже было здорово переключаться, но и эту тему Кларк умудрился себе испортить рассуждениями о том, что Лекс вполне мог бы при его мозгах, харизме и энергии закончить все войны на планете и подарить ей мир во всём мире, о котором так мечтала каждая участница шоу красоты.
Потом сон всё же сморил его.
Зимой в Смолвиле было нечего делать. То есть конкретно на ферме было особо нечем заняться, но Кларк нашел. Погода выдалась неплохой, теплой даже для людей, и пока Марта возилась с Коннером, показывая ему, как наряжать ёлку и рассказывая забавные случаи из жизни его отца здесь, Кларк занялся починкой техники и мебели, с чем расправился довольно быстро.
Ему нравилась эта идиллия его матери и его сына - всё как в настоящей семье. Да в общем-то у Кларка тут, в Смолвиле, дома, и была самая настоящая семья, Марта по-другому не умела и дарила своё тепло внуку, как родному и настоящему мальчику, не оглядываясь ни на факт его происхождения, ни на возраст, в котором тот ей достался, ни на низкий уровень социализации.
Ко всему этому не хватало двух людей - один уже умер, и его могилу Кент шел навестить, а второй решил, что ему это не очень нужно. Кларк хотел задать ему вопрос, узнать, что же Лекса не устраивало, чего ему не хватило от мужчины, с кем он завел роман, потому что не мог Лютор при всех его мозгах и понимании поведенческих привычек Супермена не догадываться, что такой поступок поставит точку и перечеркнет всю ту хрупкую конструкцию, что они постепенно выстраивали.
На следующий день на ферму приехала машина. Сначала Кент подумал, что это приехал сам Лекс на своей очередной тачке, и сердце пропустило удар. Кларк как раз в этот момент варил кофе, хотя не был особым фанатом этого напитка, но у Лютора дома он был каким-то особенно вкусным, и они пили его вместе ещё до завтрака.
Лекс стоял на балконе у парапета и делал первые звонки с указаниями, а Кент обнимал его сзади, чтоб тот вроде как не замерз, и чтоб продлить подольше их объятия перед тем, как придется на день разойтись.
Но это оказалась просто новенькая феррари, если в таких местах это можно было назвать "просто". И была она отправлена, разумеется, не ему, а Коннеру. Красивый и широкий жест, на который Кларк поморщился, не понимая, зачем тот продолжает. Почему не позвонил сыну? Это тоже бесило, собственная двойственность раздражала: с одной стороны хотелось обезопасить Кона, с другой - какого черта Лютор, твердящий, что он его отец, не общается с ребёнком, который хочет родительского внимания?!
- Кларк, сынок, а от кого это такая машина? - Марта вышла на крыльцо, когда Кларк подписал документы о получении. Хотел он в задницу Лексу этот феррари засунуть, но подарок пришел не ему. Это вообще было бы правильно - требовать с Кона вернуть машину, если он сын и вроде как имеет право получать подобное?
- Это Коннеру от его отца, - мрачно ответил Кларк. Он бы ещё мрачно закурил, если бы курил, как это пару раз делал Лекс за утренним кофе.
- Лекс Лютор, - Марта кивнула согласно: сын не так давно уже прилетал её навестить и коротко обрисовал ситуацию в своей личной жизни, на что она отреагировала с пониманием и совершенно спокойно, радуясь, что сын выглядит довольным и счастливым, - все говорят о нём, как о хорошем человеке.
- Мы поссорились, - Кларк не стал добавлять, что вообще-то расстались, иначе пришлось бы рассказывать про остальное и криптонит  том числе, а тревожить мать не хотелось подобными деталями.
- Ох, не переживай, такое случается, - она понимающе обняла его за плечи и погладила по макушке, - мы с Джонатоном тоже иногда ссорились. Идём в дом.
Потом проснулся Коннер, увидел присланный ему подарок, и глаза ожидаемо загорелись. Кларк ожидаемо вздохнул ещё раз и ещё, когда выяснилось, что ключей нет.
- Кон, ты не умеешь водить, это во-первых. Во-вторых, ключи он не прислал, потому что хочет, чтоб ты сам за ними явился, но я бы этого делать не стал.
Кларк сказал это очень строго и четко, но откуда-то у сына выработались навыки быть молчаливым укором совести, что к обеду Кент вздохнул.
- Хорошо... можешь слетать в Метрополис, но на пару часов. Не больше. И отдай Лексу вон ту коробку в прихожей на тумбочке, это его, - машину не принять Кларк не мог, она была не ему. А вот часы, такие часы, даже при других обстоятельствах он взять бы не смог, а сейчас тем более.

Кларк проверил почту и обнаружил на ней сразу несколько приглашений на работу в другие издательства. И неплохие были приглашения, довольно перспективные, если оценивать их с точки зрения возможности продолжать свою деятельность и неплохо зарабатывать на жизнь, видимо, успех его последних расследований действительно привлек много внимания не только к проблеме, но и самому. Приглашения ан интервью он привычно игнорировал, дав одно Лоис Лейн с некими разъяснениями, которые стоило сделать, остальное было лишним, как журналист, Кларк знал, сколько и для чего нужно. Его не привлекала ни слава, ни популярность.
А пока он ответил вежливым обещанием рассмотреть предложение чуть позднее, потому что находился во временном отпуске. Это было правдой - Кларк хотел отдохнуть и не возвращаться в Метрополис, он не чувствовал сил и возможности влиться в какой-либо рабочий коллектив и с огнём в глазах продолжить двигаться в этой стезе. Расследовать, выяснять...
Он был готов к спасению мира, в котором можно было помахать кулаками вдоволь, готов был заняться мозговым штурмом на пару с Бэтменом, но закончить это побыстрее. Любая попытка сконцентрироваться на чём-то важном скатывалась к одному миллиардеру, о котором Кент даже думать уже устал, но не мог прекратить. Лекс слишком плотно вошел в его сознание, поселился там и отказывался куда-то вылезать. Кент и раньше считал себя однолюбом, всю школу он бегал за Ланой, а потом думал, что влюблен в Диану, но это всего-то было восхищение и единство двух одиночек. Теперь он точно мог сказать, что моногамен, возможно, это какая-то особенность расы, возможно, он ко всему ещё и гей в принципе, либо бисексуальность в природе криптонцев. Сложные вопросы, на которые он не мог получить ни у кого ответы, тем более у себя.
Просто скучал по Лексу, и если по началу думал, что со временем будет чуть легче, то за несколько дней стало только хуже. Он ныл про себя, ходил с кислым лицом и не мог нормально поговорить с Коннером, потому что хотел дать ему добро и тепло, но ни то, ни другое не шли изнутри.
Утром в Рождество, на которое ещё неделю назад были большие планы и знакомство Лекса с Мартой, Кларк уехал за покупками, а вернулся с ними и коробкой с щенками. Кошек на деревьях не нашлось, чтоб их снимать и спасать, а вот пройти мимо беспомощных и дрожащих комков он не смог. Не думал, что кто-то вообще может.
За несколько дней он перестроил амбар, починил всю технику и навел порядок на ферме, так что теперь можно было не опасаться за содержание животных оставшуюся зиму. Кларк думал задержаться подольше на ферме - у него были деньги, что он скопил из гонораров за расследования и сенсационные статьи, с Коннером они неплохо могли развернуться в обучении полетам, и Метрополис оставался достаточно далеко. Супермен стойкий, обязательно сможет перебороть себя.
К ферме снова подъехала машина, на этот раз там был один водитель, хорошо знакомый Кларку. Он моментально разозлился, понимая, что Лекс явился к нему домой, и в то же время в глубине души зародилось это болезненное чувство от радости и тоски увидеть его.
Кларк как раз выгуливал щенков, уже сытых, накормленных и согретых, жутко игривых. Они рванули к новому человеку вперед Кента, который шел к дому, у которого притормозил Лютор, с выражением абсолютной решительности. Раздался громкий тонкий и визгливый лай, они кинулись на ноги Лекса, вставая на задние лапы и весело виляя маленькими хвостами.
- Лютор, какого черта ты тут делаешь?! Я... - видимо, шумы с улицы привлекли Марту, потому что она открыла входную дверь и радостно всплеснула руками.
- Как славно, что ты к нам приехал на Рождество, Коннер будет так рад тебя видеть, - сказать, что Кларк пребывал в несколько шокированном состоянии, ничего не сказать. Но Марта всё решила, Марте он отказать не мог, Марта взяла Лекса за плечо и под причитания о низких температурах и прохладной одежде завела его в дом, пока Кент собирал щенков и качал головой. Коннер будет рад видеть? Коннер был рад машине, слетал в Метрополис, но Кларк заставил себя усилием воли не задать ему ни один вопрос.
Кларк глянул на небо, на лицо тут же упали снежинки.

- Мам, мы пока что поговорим с Лексом вдвоем.
Он вспомнил, что буквально вчера напоминал ей, что они поссорились, когда почему-то зашла снова тема о Люторе, и она ответила, что Рождество - отличное время, чтоб помириться.
Кларк взял Лекса за плечо, прикидывая, как будет лучше, и повел за собой. Если бы тот сопротивлялся, то он бы потащил, пока они не дошли до просторного ангара, заваленного сеном. Внутри было довольно тепло и сухо, а на втором этаже и вовсе было подростковое убежище Кларка, где он нередко проводил свои дни, глядя в телескоп или мечтая о своём.
- Послушай меня, Лекс, - где-то посреди ангара он таки остановился и навис над Лютором, наступая на него и прижимая к стогу, - ты останешься тут на ужин, но только из-за моей матери, а потом уедешь и больше никогда не вернешься. И только попробуй сказать что-то лишнее, клянусь богом, ты пожалеешь об этом.
В общем-то, Кларк сказал всё самое важное, но Лютора он не отпустил, как будто это была война взглядов. Или война с собой - он пах привычно. Он выглядел привычно. Его зеленые глаза тоже выглядели привычно и по-родному, его губы по-прежнему хотелось целовать, и по всему этому Кларк жутко соскучился.

Как же Кларк иногда ненавидел манеру Лекса насмехаться над всем, что его окружало. Хотелось стереть его улыбку, изменить это выражение лица, наорать, встряхнуть, чтоб он прекратил себя так вести. Как будто всё несерьезно, но когда Лютор вообще был несерьезен? Последнее, в чем его можно было обвинить, так это в легкомыслии и дурачливости.
- Стоп... - Кларк замотал головой отрицательно, - щенков просто кто-то выкинул, а я их подобрал, чтоб они не замерзли...
Он мог бы ненавидеть себя в этот момент за эту привычку оправдываться перед Лютором, даже тряхнул головой ещё раз. За то, что не сопротивлялся, когда Лекс тянул его к себе, за то что вообще стоял тут так близко и не мог от него оторваться, а надо было.
- Ты что, вообще ничего не понимаешь? Да мне придется с этим жить! Какая разница, буду я скучать или заводить щенков, или снимать с деревьев котят, или что-то ещё? Какая тебе разница? Ты сейчас об этом спрашиваешь? Ты мог подумать об этом раньше. Или ты считаешь, что после твоего поступка я тут сидел и ждал, когда же, наконец, Лекс Лютор соизволит прийти лично, а не посылать мне что-то там через своих помощников?
Кларк закатил глаза и выпустил руки Лекса, но не отступил, по-прежнему не давая тому возможности уйти.
В его словах был упрек и в том, что Лютор не приезжал раньше, раз думал о том, что Кларк может скучать. И раз вообще приехал. Это была, конечно, манипуляция, довольно грязная, он хотел, чтоб Кент как-то сам всё решил через свои желания, но Кент на то и был Суперменом, чтоб иметь железную волю и контролировать себя в нужные моменты. Иногда он казался таким озорным парнем, который плевал на всех, когда речь заходила о его чувствах к человеку, о любви, он мог многим пожертвовать, но порой он закрывался и становился каменным, если того требовали обстоятельства. Если это было критично. Он мог наплевать на всю двойственность Лютора ранее, когда хотел прилетать в его пентхаус по вечерам, приставать в душе прямо в костюме, укутывать в свой плащ с родовым символом и лезть целоваться у лестницы в коридоре на благотворительном приеме всё в том же костюме, где их могли легко засечь. Но когда Лютор откровенно наплевал на это все, Кларк не мог вести себя как раньше.
- Зачем ты приехал, Лекс? - Кларк нахмурил брови, минуту назад он был бешено зол, злость всё ещё была в нем, но накатили и остальные чувства. Эмоции, недоумение, непонимание, грусть и тоска. Печаль. Её тень скатертью лежала на его лице и читалась там великолепно. - Чего ты от меня хочешь? Я был с тобой, я узнавал, хочешь ли ты быть со мной, я пытался сделать так, чтоб нам было комфортно, я не требовал от тебя чего-то. Но неужели ты думал, что можешь поступить так, и мне будет всё равно? Я просто пропущу это мимо, полетаю где-то недельку и скажу - ну ладно, бывает? Ты воспользовался моей помощью и беспомощностью в своём деле. Ты оставил меня. Вынудил уйти с работы. Теперь приехал сюда. Из тебя хреновый партнер, ты меня предал.
Кларк не чувствовал никогда тепло или холод человеческих рук, потому что не был чувствителен к температурам, но всегда касания подсознанием определялись как приятные или неприятные. Прикосновения ладоней Лекса относились к первой категории и всё ещё ощущались им, но это всё делало только хуже.
- Я не понимаю, чем ты руководствовался. Зачем? Ты ведь знаешь, что я Супермен. Что всё, что ты делаешь по отношению к Супермену, ты делаешь по отношению ко мне. Ты это всё, твою мать, знаешь, Лютор! Как я могу тебе теперь доверять? Как могу доверять тебе себя или Коннера? И верить я тебе тоже не могу. Я узнал, что тогда выкрали в лаборатории. Это слишком мелко. При твоих возможностях и мозгах - мелко. Это для тебя важнее? Я смирюсь с этим, Лекс. Я переживу, ты просто никогда не пытался задуматься о том, что со мной может происходить, что со мной происходило, и с какими вещами мне приходится жить и мириться. И что лично к этому всему прибавил.
Кларк не знал, может быть для Лекса такой формат отношений, где легко можно было подставить, предать, обмануть и переступить, а потом сделать вид, что так и надо, что всё в порядке, был приемлемым, нормальным, привычным. В его мире всё было возможно, хотя Кент не мог сказать, что у него вокруг летали радужные пони. Он постоянно носил большой груз на своих плечах, постоянно сталкивался со смертями, уродствами, несправедливостью и человеческой подлостью, с обманов, и ему приходилось обманывать самому. Он так и остался чужаком, воплощающим для многих людей надежду, но теряющий её сам с каждым днём.
Сильный Супермен порой чувствовал себя достаточно хрупко, и он больше не мог смотреть в зеленые глаза своего визави, с которым делил еду, постель, силу и нежность, и с которым у него теперь всё было невероятно сложно. Кларк отступил на шаг, поворачиваясь спиной и покачивая головой в этот момент. Он ничего не знал и не понимал.