Мама, что делать, его лоа слеп,
По запаху перемещается в пустоте,
Будто тянет его ко мне прозрачный клей,
Из змеиных тонких сваренный костей.
Будто ты меня сшила змеиной иглой,
А прореху на сердце оставила,
Я не знаю его так, как его лоа,
Научи меня танцевать с ним   п о   п р а в и л а м
хелависа - шей

[indent] Пальто стало длиннее, взгляд сосредоточеннее... печальнее. Ньют Скамандер изменился за половину прошедшего года... или не изменился совсем. Не было рядом кого-то, кто смог бы сказать наверняка, что стало с юным магом Мистером Скамандером. Относительно юным... ведь чародею исполнилось ровно тридцать. Но все такой же долговязый, худой и очень смелый Скамандер продолжал заниматься тем, что любил и понимал лучше всего: магическими существами.

[indent] Как самый настоящий охотник за всем незаконным, Саламандер ушёл в подполье. Не сказать, что раньше его лицо можно было встретить на любом плакате Нью-Йорка или Лондона, просто теперь Ньют взаимодействовал только с животными. С людьми - без особой на то надобности - он не пересекался, ему оно было не нужно.
Просто все стало таким же, каким было год назад. Почти всё.

[indent] Книга была закончена и напечатана. Редактор, очень обрадовавшийся, увидев однажды на своем пороге мистера Скамандера с рукописью в руках, теперь был уверен в том, что книгу Ньюта ждет широкий спрос в научном и обывательском кругу. Скамандер на это только, поджав губы, едва заметно улыбался. Ему хотелось бы верить, что однажды эта книга станет чем-то важным для большинства людей, что она позволит им увидеть мир животных таким, каким видит его сам Ньют. За гранью пособий по уничтожению, за гранью страха и пренебрежения. Как знать, быть может некоторые создания намного лучше тех, кому уступают место на ступени эволюции.

[indent] После последней встречи с братом Ньют отправился на восток. Это была одна из самых сложных и долгих поездок в его жизни, поскольку Ньют старался избегать людей, опасаясь навредить кому-нибудь своим странным новоприобретением. Бредя по пустыням, пробираясь через заросли, джунгли и дикие леса, он, наконец, достиг пункта своего назначения. И там ему помогли. Оказывается, что татуировка с крыльями на его спине символизировала совсем неожиданную для Ньюта вещь - она должна была его защищать. Но активировалась она только тогда, когда носителю причиняли боль. И тогда Ньют вспомнил, как впервые увидел ту передовицу на вокзале, вспомнил, какая была холодная вода в Женеве... Все и правда сходилось, складывалось как паззл. Только вот кто, зачем и почему - Ньют так и не понял.
К слову, решение оказалось простым и элегантным: Ньюту прижгли кожу в паре мест, тем самым нарушая целостность рисунка. Конечно, прижигать пришлось особым способом, используя магию, процедура была болезненной, но зато теперь Ньюту уже нечего было опасаться.  Чтобы полностью исключить вероятность рецедива, Ньюту дали зелье с особым составом, которое надлежало втирать в кожу, но Ньют... не стал этого делать. Во-первых, он был уверен, что больше ничего страшного не случится, а во-вторых, тихое мерцание крыльев ночью, которое до сих пор сохранилось, привлекало маленького смеркута, который считал своим долгом укрывать Ньюта по ночам.
Да, со смеркутом сложилась особая история, Скамандер спас его в Новой Гвинее, которую опять посетил. Вообще, эти опасные по своей природе существа охотятся и убивают людей, но в этот раз все сложилось совершенно иначе. Люди нашли логово семейства и истребили этих существ, Ньюту чудом удалось спасти самого маленького - который был шириной всего с банное полотенце. Малыш погибал, его протыкали множество раз острыми кольями, повредив саванн в четырнадцати местах. Ньют выхаживал его пять месяцев. Он зашил его раны, бережно относясь к внутреннему устройству смеркута, кормил мясом индюшек и куриц, иногда давал свинину, поил молоком. И смеркут поправился. Ньют сперва хотел вернуть его на родину, выпустить в естественную среду обитания, но потом побоялся. Побоялся, что смеркут начнет убивать местных и это останется на его совести. И Ньют пошёл против природы своего питомца, отучил его накидываться на людей и душить. Первым и единственным человеком, на которого смеркут мог наброситься, был конечно же Ньют. Но у Ньюта получилось, и теперь существо с максимальным по классификации уровнем опасности по вечерам пикировало на "мамочку" и дремало с ним до самого утра, отчаянно ревнуя к одеялам и пледам. Уже потом Ньют узнал, что для смертофалдов нормально вот так проводить ночь - в своей семье, как видно, они именно так и делали.

[indent] Но, так или иначе, Ньюту все равно необходимо было вернуться.

[indent] Лондон встретил своего сына холодным ветром и взвешенными в воздухе каплями дождя. Ньют поднял воротник своего нового пальто болотного оттенка в пол и с недоверием посмотрел по сторонам темного переулка. Никого. Всё, что ему требовалось теперь - перебраться на другую сторону улицы и забраться на пятый этаж, в новую комнатку, которую он снял пару дней назад. Нет, со старой было все в порядке, просто хозяйке надоело, что Ньюта вечно не бывает дома и она решила, что в этот раз он, наконец, умер. Отправила все вещи брату, а стоило Ньюту появиться на пороге, прямо сказала: фу, кыш.
Да, Лондон его не ждал, впрочем. Лондон его никогда не ждал. Да и с воспоминаниями, связанные с той комнаткой, лучше было расстаться... Хотя Ньют чувствовал и знал, что не хочет. И что навряд ли у него, в итоге, получится.
Ньют аккуратно выглянул из-за угла и тут же в лоб ему уперлась палочка. "Маггловский же квартал..." - бегло подумал Ньют, но не испугался, - "а Лондон изменился за эту зиму". Он аккуратно приподнял руки, чтобы их было видно. Лицо человека напротив скрывала тень неудачно стоящего фонаря и шляпы лондонского денди.
— Я ничего не сделал, - честно признался Ньют. Разведенные в стороны руки слегка позволили полам его тёмного пальто распахнуться.
Из темноты за пазухой показались два светящихся глаза...
~

[float=right][/float] [indent] Он грел пальцы о кружку. Неприметное заведение, окраина Шале, холодно. Заведение было дешевое, маггловское. Тучный официант с редкими седыми волосами, зачесанными набок, посмотрел на странного на вид молодого человека, который просил какао и в усы ответил, мол, "не подаём-с". Тогда Ньют заказал кофе, но пить не стал - без молока для него оно было слишком горьким. Людей было мало, зал был почти пуст, в противоположном конце прямо за столиком спал какой-то старичок, да молодая парочка влюбленных держалась за ручки и что-то шепотом обсуждала. О Ньюте все забыли ровно в ту же секунду, как он пришёл.
Ньют смотрел, как за окном падал снег и чувствовал одиноким. Чемодан приятно утыкался уголком под коленку, и придавал уверенности. Но на душе по-прежнему веяло северным ветром. Он тосковал. Но чувствовал, что изжил все силы. И, по хорошему, ему просто нужен был совет, поддержка. Но страх перед тем, чтобы открыться Тесею или маме, немедленно загонял в угол любое желание получить помощь.
— Ваш какао, - голос прозвучал так внезапно, что Ньют резко дернулся и едва не перевернул свою остывающую чашку с кофе. Перед ним стояла красивая женщина с забранными в пучок волосами в одежде официанта. На взгляд Ньюта она вопросительно улыбнулась, впрочем, не совсем искренне:
— Пять кусочков рафинада, - поддавшись мановению её руки, аккуратные белые кубики проплыли к краю чашки и плюхнулись в напиток. Женщина поводила пальчиком вокруг ложки пару кругов, а потом поставила его перед Ньютом и забрала кофе. — Пей, Ньют, оно не отравлено, - менее официально сказала она, разворачиваясь.
— П-простите, - бешено моргая, как всегда ломано изъяснялся Ньют, — м-мы, мы знакомы?
Женщина обернулась к нему снова:
— Смотря, что понимать под знакомством, - снова эта улыбка на её пухлых губах, — минутку, Ньют, я только верну кофе, - чуть коснулась его плеча, а потом ушла, скрываясь на кухне.
Ньют ничего не понимал. Совсем-совсем ничего. Он опустил глаза и посмотрел в какао, которое завершало ход своей инерции. Пахло приятно, даже очень. Внутри, в животе, немедленно пробудился "какаошный зверек", который потребовал испробовать напиток. Ньют протянул начавшие замерзать пальцы к фарфору и ощутил приятное тепло. Кто эта женщина? Почему она воспользовалась магией, хотя выглядела как официантка? Откуда ей известно его имя и откуда она знает, что он любит какао с пятью кусочками сахара? По хребту пробежали мурашки и Ньют как бы невзначай коснулся древка палочки, чтобы быть уверенным, что палочка при нём. Чтобы при необходимости пустить её в дело. Без промедлений.
Тут она вернулась. Двигаясь как призрак, в другой одежде и с распущенными волосами теплого шоколадного оттенка, женщина прошла к столу Ньюта. Он смотрел на неё как ребенок на рождественскую ёлку, которую только что пнул ногой: снизу вверх и в ожидании худшего.
— Ньют, подвинься, пожалуйста. Не люблю сидеть напротив, - она чуть поморщила нос. Ньют ожидал чего угодно, кроме этого, поэтому, чуть замешкавшись, подвинулся, едва не уронив под ногами чемодан и вовремя успев схватить его за ручку и восстановить его равновесие.
— Спасибо, - она села, — у тебя наверняка масса вопросов, правда? А какао когда остынет, он становится не очень вкусным. Поэтому спрашивай и пей, а я буду говорить.
Ньют подтянул кружку ближе, снова обнимая ладонями. Кажется, женщина знала толк в какао. И в магозоологах. И это пугало здорово.
— Как ваше имя? - неловко, будто извиняясь, спросил Скамандер.
— Моё имя Винда. Но я предпочитаю Винди. Винди Розье.
— Розье?
— Да-да, я из Франции, - она чуть улыбнулась, — это ничего тебе не дало, правда? - чуть прищурившись, сказала она, — поэтому, Ньют, это был не совсем правильный вопрос. Стоило спросить "кто я". Я друг одного нашего общего знакомого.
Ньюта прошило острыми иглами. С незнакомыми людьми у Ньюта мог быть только один знакомый. Не с точки зрения логики, но с точки зрения чутья. Только один. И это было уже не впервые.
— Вас прислал Гриндевальд? - как-то изменившись в лице спросил Ньют. Розье слегка усмехнулась, опуская глаза.
— Нет. Снова мимо, Ньют. Геллерт не присылал меня, я пришла сама. Возможно, узнай он, что я с тобой, убил бы.
Повисла некоторая тишина. Винди спокойно смотрела Ньюту в лицо, будто сказала абсолютно нормальную вещь. Ньют пытался понять, какого морского дьявола происходит.
— Зачем же так рисковать, - улыбка Ньюта, снова обращенная к полу, и бегающий по кафе взгляд.
— А вот это верный вопрос.
Винда чуть повернулась на диванчике в сторону Ньюта, закидывая ногу на ногу.
— Ньют, я хочу попросить тебя кое о чём. Это, я знаю, важно для тебя и слишком сложно. Ньют, - она вздохнула, складывая руки на коленях. Весь её вид выражал сосредоточение. Ньют не знал, играла она или нет, но нежное сердце юного мага поддавалось. — Ньют, вам с Геллертом не нужно продолжать то, что случайно началось. Поверь мне, это принесет только боль. Впрочем, не стоит верить мне - спроси себя.
Ньюта будто облило холодной водой. Тысячи нервных окончаний аннигилировали, создавая в голове набат и гудение будто от электрических проводов.
— Я знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь вытянуть его из Революции, заставить его отказаться от идеи, от войны. - Ньют вдруг ощутил прилив раздражения по отношению к Розье. Политика, желание использовать его как пешку. Но голос, взгляд женщины как взгляд кобры - заставлял Скамандера сидеть на месте и слушать. — Ты хочешь его изменить, ты веришь, что сможешь, и он тоже верит. В тебя, в судьбу. Он не рассказывал, не подумай лишнего, но это видно невооруженным глазом. Гриндевальд вл...
— Я знаю, - резко оборвал Ньют, опуская голову и упираясь взглядом в ключицу Винды, — не надо говорить. Я знаю, - скороговоркой сказал он. Винда облизала губы, рассматривая буйную челку, воротник и плечи Скамандера. Любовь слепа, говорят.
— Он не бросит Революцию, Ньют. Как бы ни было больно, как бы ему не хотелось... Ты обрекаешь себя на гибель. Ты выбираешь смерть, Ньют, - она несколько секунд помолчала, — а ему предлагаешь вечные муки. Ему и твоим родным.
Винда закусила губу, Ньют опустил голову ещё ниже. Ньют пытался сопротивляться, но Винда, точно знающая, как выманить быков из чужого загона, уже открыла ворота. И все к чертям.
— Мерлинова борода... - пробормотал на выдохе Ньют, чуть покачиваясь.
Винди потянулась и аккуратно едва-едва касаясь пальцами тыльной стороны ладони, взяла его руку в свою. У неё были тёплые руки, совсем как к Гриндевальда. Хотя его - теплее.
— Это не твоя судьба, Ньют. На том берегу нет для тебя места, на этом - для него. Вы из разных миров. И это все равно, что... пытаться обручить человека и табурет.
Она выпрямилась, вздохнула, и, отняв одну руку, погладила Ньюта по волосам. Но ему это не очень понравилось и он аккуратно увел голову в сторону, по-прежнему не поднимая головы. Винда улыбнулась, шире прежнего.
— Ньют, - сказала она мягко, но решительно. Так говорила мама, — ты должен сам принять решение. Оно должно быть твоё - не моё, не твоего брата или матери, Геллерта... Только твое. Ты ведь думаешь об этом, часто. Иногда это мучает тебя перед сном, не давая заснуть. Отпусти, просто отпусти.
Они ещё некоторое время молчали. Потом Винда поднялась, вынимая палочку.
— Пей какао, Ньют. И уезжай так далеко, как сможешь. Это не твоя война.
Она махнула на какао и он вновь согрелся.
Ньют уперся локтями в стол и спрятал ладони в лицо. И просидел так очень, очень долго.

[indent] — Привет, Тесей, - Ньют выплевывает это так быстро, что если бы существовал в Лондоне конкурс "кто быстрее поприветствует своего брата", то Ньют взял бы все три места и ещё и приз зрительских симпатий.
"Ты не очень вовремя", - повторяет про себя Ньют слова брата, "у нас тут работа". С восемнадцати лет у тебя всегда была работа, брат, и я был всегда не вовремя.
— Вообще-то, - Ньют, опускает голову чуть набок, бросая ненужную улыбку, и спешно запахивает полы своего пальто, — я живу здесь, недалеко, - он указывает пальцем на окошко на пятом этаже, — вон моё окно.
Ньют не смотрел в лицо брату, нечего было ему сказать Тесею. Он был так зарыт сам в себе, что с окружающим миром почти не ощущал связи. Полгода Скамандер находился где угодно, но только не в обществе людей. Близких. Друзей. Ему было проще общаться со своими подопечными... Они никогда его не осуждали. Не заставляли.
Но Ньют чувствовал себя виноватым. Страшно виноватым перед братом за то, что спустя столько лет до сих пор не принимает его таким, какой он есть. Тесей ведь открылся ему тогда, и Ньют отчетливо помнил эту фразу: не отворачивайся от меня, Ньют.
В сердце что-то сжалось. Будто тот зверек, что прятался за пазухой, стал скрести лапками. Ньют хотел уйти, но понимал, что бегать можно бесконечно, но проблемы это не решит. Назревшей старой проблемы, которой слишком много лет.
Ньют поднял голову и, чуть прищурившись, посмотрел Тесею в глаза, пристально и уверенно, будто хотел воспользоваться легиллеменцией.
— Ты в порядке?.. - вырвалась простая, вроде как безличная, но на деле полная заботы фраза. Полная сомнения, опасений. — Давно не... - тут за спиной Тесея, в конце дома, появилось какое-то движение. Ньют, вытянув шею, посмотрел за плечо Тесея, а потом перевел взгляд на брата. Вот и всё. Весь разговор, что они могут друг с другом держать.
И так всегда. И так 30 лет его жизни.
— Да, я понял, - не дожидаясь просьбы брата, сказал Ньют первым. — Я...  - он вдруг замялся, хотя на стеснение, расшаркивание вовсе не было времени, и Тесею немедленно нужно бежать, аппарировать, словом, снова выбирать работу вместо родного брата, — я буду тебя ждать, Тесей. Буду.. ждать. Приходи.
А затем быстро шмыгнул через улицу и скрылся в тени, что отбрасывало здание.
Внутри что-то зазвенело как струна, и сердце застучало громко и тревожно, как будто решило, что хочет жить.
Ньют не понимал, что подтолкнуло его позвать брата домой.
Но знал, что это правильно. И был сам взволнован этим.
~

Отредактировано Newton Scamander (2018-05-11 00:16:18)

[indent] Стук в дверь. Ньют дергается, поднимая лицо со стола, и ударяется о лампу. К щеке прилип листок с набросками речи для презентации книги. Отделавшись от листка, Ньют поморщился и потер ушибленное место, аккуратно отставляя лампу в сторону, которая, по хорошему-то, магу вообще была не нужна. Но Скамандер был из тех, кто имеет привычку собирать вещи, которые магу не нужны.
Стук в дверь повторился, и Ньют с шумом выбрался из-за стола и подошёл к двери, открывая её немедленно. Поджав губы, будто не зная, стоит ли здесь и сейчас улыбаться, снова говорить скороговоркой "привет, Тесей", Ньют отошёл в сторону, пропуская брата в квартирку на два хозяина. И снова почувствовал себя виноватым. За то, что чернила отпечатались на скуле, выдавая то, что Ньют уснул за столом, не дождавшись брата, что до сих пор на плечи было накинуто его длинное пальто, хотя раньше Скамандер раздевался едва ли не до голого торса, стоило ему оказаться не на виду. За то, что заставил Тесея все-таки прийти, не заставляя - он не знал, хотел ли брат приходить, или был вынужден. Не спавший, что очевидно, ночь, Тесей теперь походил на хогвартский призрак, плывущий по коридору в поисках жертвы: кому бы показать свою почти отрубленную голову?
— Спасибо, что приглядел за моими книгами, - робко сказал Ньют, проходя следом за Тесеем и чувствуя себя домовым эльфом в присутствии хозяина. Хотя, откровенно говоря, Ньют был рад и благодарен этому старому, почти забытому чувству смущения перед родным братом: когда оно ещё крепко сидело в его душе, все вокруг Ньюта было... как-то проще. И демонов тоже было меньше.

[indent] — Не сделаешь мне какао? - спрашивает Тесей, и Ньют, бегло бросив "да, конечно", уверенно направляется на кухню и достает палочку, делая пару взмахов.
— Ты можешь присесть, - указывая челкой на стул, предлагает Ньют, сам открывая банку с какао из Кот-д'Ивуара, который когда-то подарил сам Тесей. Наверное, сейчас он об этом уже не помнит. На столе в корзинке для хлеба вьется колечком окками, и когда Тесей садится на стул рядом, заинтересованно поднимает голову, рассматривая пришельца. А потом раскрывает клювик и недовольно шипит. Ньют оборачивается.
— Извини, ему нужно было отдельное гнездо. Братья сочли его слишком агрессивным и слегка поклевали, - Ньют протягивает руки к змейке окками, и она добровольно, даже с радостью, обвивается вокруг его руки, спиралькой поднимаясь к самому плечу. Ньют уделяет окками секундочку, чтобы погладить, а потом пересаживает в заварник и накрывает крышкой, отставляя в сторону.
— Я хотел сообщить... - чайник наконец закипает, и Ньют наливает сам воду в кружку, пока ложка накладывает какао. Но Ньют рассеян, оттого ложка где-то треть просыпает на пол. — Мою книгу о фантастических тварях напечатали, - Ньют говорит это неуверенно, неловко, будто сам факт - не причина для гордости, — экземпляров немного, но взяли во "Флориш и Блоттс". Уилкинс думает, что книга будет кому-то интересна, - Ньют пытается сдерживать улыбку, но у него получается так себе, и он отворачивается, чтобы убрать коробку от какао и протереть лицо, глаза ладонью. Кружка с какао становится на стол перед Тесеем, все ещё продолжая помешивать напиток ложкой, — в эту субботу, 19-го числа в семь, - добавляет он, — я пригласил профессора Дамблдора. Он мне очень... помог.
Ньют ставит, наконец, коробку с какао на место и поворачивается к брату, чтобы понять, какие эмоции тот испытывает. И боится, что Тесей мог понять последнюю фразу не совсем так, как должен был понять.
— Я разобрался с татуировкой, она больше не опасна, - не теряя времени, стал вываливать все на брата Ньют. Сразу, с порога, потому что не хотел ждать. А у них так обычно и получалось. Но прежде, чем произнести все последующее, ему понадобилось набрать в легкие побольше воздуху: — ещё я приютил маленького смеркута, но он совершенно не опасен. Он был ранен и я его выходил, но не решил возвращать его в Новую Гвинею. Ещё я... — все-таки воздуха не хватило, он запнулся и вдохнул снова, все ещё избегая глаз Тесея и глядя, чуть наклонив голову, сугубо в угол кухни, — Гриндевальд... В общем, тебе теперь абсолютно не стоит волноваться насчет моего с ним общения. Я... я решил его... прекратить, - голос Ньюта был сбитый, как он сейчас бы ни старался, скрыть волну эмоциональной боли этого решения ему бы не удалось ни за что. — В сентябре. Я решил, что так будет лучше.
И это по правде было его решение. Обдуманное, взвешенное и... противное Скамандеру самому. Теперь он думал о том, что лучше бы этому и вовсе никогда было не начинаться, чтобы так бездарно оборваться на середине пути.
Но он сам был виноват. И если бы так стало продолжаться - был бы виноват только больше.

[indent] Ему казалось, что где-то далеко, может в паре кварталов отсюда гремели взрывы. Будто падали бомбы, прямо как тогда, на войне. Далеко-далеко, но Ньют их все равно слышал. По спине пробежал холодок, и Ньют только сейчас понял, что сжал край рукава пальто до того, что кисть онемела. Он расслабил ладонь.
— Да, это всё, - снова отвечая на незаданный Тесеем вопрос, из-под челки наискось, набегами, поднял взгляд на Тесея Ньют.
— Может быть тебе дать сахар?
~

[indent] Ему сказали: "тебя никто не заменит". Он лишь, чуть поджав неровные губы, опустил взгляд. Но не уточнили: сейчас, потом, никогда? А это было важно, поскольку время, время правило нашими душами, и только ему одному было известно, сколь быстротечны, сколь незначимы слова. И даже чувства. И даже мы сами. Все вокруг - сплошная относительность, ничего не вечно, кроме самого времени.

[indent] Он поджал губы и перевел взгляд на раскрытую на столе рукопись, черновик, или даже оригинал, книги. "Тебя никто не заменит", - слышалось эхом, "никто". Он перевернул несколько листков, будто бы припоминал, как сидел здесь, у подсвечников, и писал. Каждое слово, каждая строка навевала ностальгию, предаваться которой Ньют не любил. Мама всегда говорила, что переживать - значит страдать дважды. А дважды пережитое воспоминание - утроенная боль. Однако ж пальцы сами перевернули толщу страниц на последнюю, там, где когда-то давно (пару месяцев назад, а может быть уже год?) Ньют оставлял заметки о Геллерте Гриндевальде.
Беглый набросок не растерял чар. Все такой же четкий и механичный в своих движениях, портрет переводил на Ньюта свой тяжелый взгляд упрямых глаз-точек, а затем неожиданно и беззаветно улыбался.
Где-то минуту Скамандер глядел вниз, на рисунок, наблюдая, как он повторяет одно и то же движение, и прислушивался к себе. Странно. Намеренно усыпленная тревога ещё в сентябре и теперь не подняла головы. Заныло где-то в сердце, потяжелела голова, но сожаление так и не пришло. Ньют все ещё был уверен, что он поступил правильно. Он ощущал обиду на самого себя, тоску и печаль, но не сожаление. Разве что о том, что все так далеко зашло.
Он помедлил ещё немного, а затем, не подавив порыва, улыбнулся изображению на пергаменте. Нарисованный Геллерт ответил ему тем же, но когда цикл подошёл к концу, улыбка исчезла с его губ и он вновь стал прежним: закрытым, холодным, безжалостным.
Ньют быстро закрыл книгу и убрал её на предпоследнюю полку, ставя сверху горшок с парящим над поверхностью земли подобием баоба в миниатюре.
Ньют уже знал, как тяжело отпускать. Так было когда-то с Литой, но теперь решение принял он сам. Возможно, впервые за долгое время Скамандер в чем-то добровольно, осознанно согласился со своим старшим братом, наконец принял решение того, другого голоса в своей голове и оставил опасную затею, грозящую гибелью как минимум паре душ. Ньют заставил себя в голове произнести крамольное: Тесей был прав. Но переставшая резко существовать занчимая часть души ныла и болела. Но Скамандер твердо решил эту боль превозмочь.
Во что бы это ни стало, он справится. Потому что он умеет делать это лучше всего.
И этот странный сон, разбередивший невзначай душу, всего лишь обычный сон, заставивший задуматься о времени, о чувствах, о себе самом.
Геллерт найдет ему замену, пусть это будет не сразу, не просто. Геллерт будет помнить британского магозоолога с чемоданом, будет помнить и то, что связало их вместе. Но время высушит воспоминание, оставит лишь тонкий силуэт и общие черты. Как этот набросок в книге Ньюта. И... в этом нет ничего плохого. Каждый, рано или поздно, проходит эту странную стадию в своей жизни.
И вопреки логичному обрыванию всех концов этой связи, Ньют не стал избавляться от того, что могло бы напомнить ему о Геллерте. По столу как обычно друг за другом пробежали красная и синяя аполлосские пушишки Арчи и Гек, которых гнала муховертка, забравшаяся так далеко в мастерскую. Ньют отогнал безжалостную нападающую и легко забросил сине-красную парочку на своё плечо.
— Абсолютно нечего бояться, мама рядом, - сказал он по своему обыкновению тепло, даже нежно, и занялся работой в своем зверинце, которой, как всегда, было более, чем навалом.

***
[indent] Тесей ничего не сказал. Именно так Ньют расценил его "хорошо". Старательно, пусть и урывками, Ньют заглянул брату в глаза, ища объяснение столь странной реакции. "Хорошо". Ему не важно? Или он не верит? Почему не стал спрашиват о причинах, о деталях?
Ньют немного был расстроен, нужно сказать. Ему бы хотелось, чтобы брат поговорил с ним о вещах, что волновали его больше всего на свете в эту минуту, но смена темы явно говорил о том, что разговор на этот счет закончен и возвращаться к нему Тесей не намерен.
"Хорошо", - так же спокойно подумал Ньют, отводя взгляд в пол, и теряя концентрацию. Может быть Тесей и был прав в этом своем спокойствии, больше похожем на мертвецкий покой. А может быть нет.
Новости из отчего дома он пропустил мимо ушей, как и появление Дугля.

[indent] — Эм... Ньют? - позвал Тесей.
— М-м? - поднял глаза, чуть вытянувшись, Скамандер, как-то по-наивному глядя на брата. Из-за его головы показались вдруг два глаза-блюдца камуфлори, который обнимал Тесея за шею.
— Кажется, Дугал перепутал меня с деревом, - сказал Тесей.
— Нет, он... - сперва решительно возразил Ньют, а потом запнулся, — камуфлори не очень любят деревья, они предпочитают больше уютные полые пространства, в которых можно спрятаться, — рассказывать о питомцах получалось как-то само, и Ньют даже не задумывался о том, что он вообще-то не на лекции о Фантастических Существах, — Дугль не очень любит сидеть в запертом чемодане, предпочитает свободное перемещение.
Ньют не хотел заставлять Дугля уйти, как он делал это раньше, если брата кто-то тревожил из его подопечных. Что-то, за неимением лучшего, бунтарское проснулось в Ньюте. Он будто хотел ещё и ещё разводить брата на эмоции, а уж положительные или отрицательные - не имело значения. Будто хотел понять, что Тесей живой.
— Если тебе неприятно, ты можешь попросить его уйти, - бегая глазами по полу кухни, сказал брату Ньют, засовывая руки в пальто, которое, как дурак, до сих пор не снял с тех самых пор, как пришёл домой. — Камуфлори - одни из самых умных и эрудированных созданий, - с ноткой гордости сказал Ньют, — и они могут предвижеть ближайшее будущее.
Ньют неровным движением откинул со лба челку, облизнул губы, будто чувствовал себя неудобно или неловко.
— Ты, как видно, не спал всю ночь, а я пристаю к тебе со своими разговорами, - Ньют как-то жалоствливо улыбнулся в пол, часто моргая, — можешь остаться, если хочешь, - как-то дергано сказал Ньют, оборачиваясь к открытому шкафчику с чайными коробочками и принимаясь их выравнимать, оставаясь к брату в полоборота. — Это все, что я хотел сказать тебе, Тесей, - негромко закончил он, чуть вытягивая губы в трубочку на гласных и все ещё не прекращая часто моргать.

...и всё не так, как надо.
~

what I thought was the best of me turned to be
all the worst
I could find

[float=left][/float] [indent] Меж чайных коробок, как оказалась запряталась коробка с шоколадной лягушкой. Ньют просунул руку меж коробок, чуть поморщившись, достал её и раскрыл, наученный горьким опытом, спешно ловя сладкую попрыгушку и закидывая в рот. Как и любой ребенок, Ньют радовался не только угощению, но и с интересом ожидал, какая же карточка ему попадется.
— Лаверна де Монморанси, — тихо произнёс Ньют, разглядывая ту половину миловидной блондинки, в которую под дурманом любовного зелья превращалась якобы ведьма Лаверна - создательница любовных зелий. Ньют развернулся к Тесею с карточкой в руках:
— У меня Лаверна де Монморанси... - сказал он растерянно и опустил руку.
Он хорошо помнил, что хотел тогда сказать Тесею. А ещё помнил, как был счастлив. Как был рад тому, что они с братом поняли друг друга, что Геллерт встретит с ним Рождество, и что его безумному стремлению будто бы потворствует сам Мерлин.
И от одного воспоминания об этом Ньюту сжало сердце. Снова Геллерт. Снова брат - который вот он, рядом, но так далеко, что хватит места для взлета трехмоторного пассажирского Авро.
Он не хотел говорить больше об этом с Тесеем. Он сам не мог разобраться более, чего хочет, а чего нет. Просто избежать бы того, что ещё не зажило.

[indent] Вдруг что-то затрещало, зашумело со стороны окна. Ньют тут же обернулся вглядываясь в маленький юркий будто бы отблеск фейерверка или отголосок чужой магии. Прищурившись, юный маг подошёл ближе и открыл окно, спешно впуская посланника внутрь - он знал, что это такое. Так делал Дамблдор, когда хотел его увидеть. Ньют посерьезнел. Искорка подлетела к потолку, чуть-чуть пометалась, будто не знала, кого из братьев выбрать, а затем упала на раскрытую ладонь Ньюта, становясь башенкой Биг-Бена.
Ньют сжал кулак.
— Мне нужно идти, Тесей. Извини, - бросил он быстро и, даже не взяв чемодана, аппарировал прямо из квартиры, на которую (без тщательного надзора Тесея) до сих пор не наложил антиаппарационные чары.

[float=right][/float] [indent] — Красиво, правда? - улыбнулся широко, но не разжимая губ, Дамблдор, когда Ньют с хлопком появился внутри башни, прямо у самого часового механизма. Скамандер не сразу догадался, где именно найти профессора, но подспудно знал, что профессор склонен выбирать для встречи те места, которые приходят в голову лишь когда ты отринешь все банальное.
Ньют подошёл ближе, вставая рядом и глядя в кусочек стекла на Темзу. Ньют был преданным подданным его Величества Британии, но не находил в ритме большого города ни поэтичности, ни красоты.
— Я рад, что ты вернулся, - наконец, сказал Дамблдор, будто и не ожидал, что Ньют ответит на предыдущий вопрос. — И спасибо за приглашение на презентацию. Обязательно буду, если колени снова не начнут беспокоить, - с этой его странной улыбкой сказал Дамблдор. Ньют никогда не мог разобрать, что она означает - эта его улыбка.
Ньют все ещё молчал, глядя уже не за стекло - а на грязную оконную раму и дохлых мух, которые собирались здесь, точно на жертвоприношении.
— Как Криденс, профессор? - вдруг нашёлся Ньют, поднимая на секундочку взгляд на скулу профессора, и почти тут же опуская до уровня плеча.
— Очень способный юноша, - чуть нахмурившись, ответил Дамблдор. — Но, боюсь, Ньют, он - только начало.
— Начало... чего? - не понял Ньют, моргая и жмурясь.
— Слома равновесия. Я слышал, что Гриндевальд отправился в Испанию.
Ньют замолчал. Все, что касалось Гриндевальда с тех пор, как задание профессора помочь Обскуру в Америке пересеклось с личными мотивами и персоной мистера Геллерта, заставляло Ньюта чувствовать себя не в своей тарелке. Он бесконечно доверял профессору и считал его своим наставником, может быть даже другом... но тема с Гриндевальдом была табу.
— Я думаю, он кое-что там ищет.
— Что? - спросил Ньют, но не сумел достаточно вложить интереса в свой вопрос.
Дамблдор улыбнулся, опуская голову и отворачиваясь от созерцания Темзы.
— Ньют, ты знал, что по этим часам живет весь мир? Новый год считается наступившим только тогда, когда две стрелки на этой башне соединяться в одну.
[float=right][/float]Дамблдор подошёл ближе к механизму, который был похож на крупного монстра, который закован в кольца и шестеренки и обречен на вечное движение меж железных обручей. Ньют тоже приблизился, оставаясь в шаге за спиной учителя.
— А вот это, кстати, маятник, - указал Дамблдор на железяку, больше напоминающую большой шарнир или водосточную трубу, — от него зависит величина погрешности всего механизма, - Дамблдор повернулся к Ньюту, оценив беглым взглядом его задумчивый профиль, а потом вернулся к маятнику. — Сейчас она где-то... одна-две секунды. Но механизм устроен так, что вносить мелкие корректировки хода - сложная для человека задача. У тебя есть пара кнатов, Ньют?
Ньют неожиданно пришёл в движение, шаря по карманам своего длинного, почти в пол, пальто, и вынул горсть монет. Дамблдор по-доброму улыбнулся:
— Вижу, бережешь для своего нюхлера. Кстати, как он? - живо изменив выражение лица на серьезное, поинтересовался Дамблдор, выбирая в ладони Ньюта, среди прочих, пару кнатов.
— Спасибо, профессор, - Ньют бегло улыбнулся в пол, будто бы против воли, — ему намного лучше. Лапа почти зажила. В общем-то, на нем все заживает как на желе.
Профессор Дамблдор, меж тем, с легкостью трансфигурировал изображения на монете, превращая её в маггловский пенни. После он подошёл ещё ближе к маятнику и аккуратно положил монетку сверху на груз.
— Кнат, сколь мал бы он ни был, может существенно повлиять на ход времени, - уже разворачиваясь к Ньюту, сказал Дамблдор, глядя так, как когда-то на занятиях Трансфиуграции. Он выждал некоторое время, будто давал Ньюту время на раздумье. Он всегда держал такую паузу.
— Я... Это было давно, ещё в сентябре. В Шале со мной встретилась девушка. Она назвалась Виндой Розье, - Ньют не поднимал взгляда, хотя и говорил уверенно. Дамблдор сперва сузил глаза, а потом усмехнулся.
— Винда Розье? Приятная особа. Неужели она назвала тебе своё настоящее имя? - Ньют вопросительно поднял взгляд на Дамблдора, мимолетно взглядом показывая, что слегка удивлен знакомством Дамблдора и Винди. — Ты больше не встречался с ней?
— Н-нет... Хотя она прислала мне какао на Рождество. Я думаю это была она, я угадал по вензелю "VR" в приложенной почтовой карточке, - однако, Ньюту совсем не хотелось продолжать этот разговор, — да, она сказала, что она связана с Гриндевальдом. Вы думаете, она знает, что ищет мистер Ге...кхм, Гриндевальд?
— Винда Розье - правая рука Гриндевальда, - устремив взгляд в нутро часового механизма, сообщил Дамблдор, — считай, что она его секретарь, камердинер и пресс-секретарь в одном лице. При этом, заметь - в рамках закона.
— Британского, - усмехнулся смущенно Ньют. Дамблдор покивал головой, тоже несколько улыбаясь.
— Ты помнишь, что я рассказывал тебе о Дарах Смерти, Ньют?
— Да. Но ведь нет уверенности, что Гриндевальд нашёл хотя бы один из них. В Америке мистер Гриндевальд пользовался палочкой Персиваля Грейвза, потому мы не знаем, что стало с его собственной, и действительно ли она - Старшая.
— Ты прав. Был прав. Я сомневался, до тех пор, пока ты не рассказал мне про... это, - Дамблдор указал большим пальцем на свою спину, а потом указательным - в сторону Ньюта.
Ньют нахмурился, теряясь взглядом.
— Только Старшая палочка могла бы сотворить такую древнюю магию, почти утерянную. Причем, не в руках хозяина.
Ньют резко поднял взгляд на профессора, в задумчивости даже приоткрывая рот. Геллерт был как-то связан с ангельскими отметинами на спине Ньюта?..
— Значит, палочка мистера Гриндевальда - бузинная. Ему удалось найти её? Дары существуют на самом деле? - Ньют боролся с осознанием новой, невероятной информации, к которой, хоть и был готов, но не мог быть уверенным до конца.
Дамблдор молча кивнул.
— Теперь ты понимаешь, с чем мы имеем дело, Ньют.
— Остались ещё воскрешающий камень и...
— ... мантия невидимка, - помог закончить Дамблдор. — Нужно найти их, Ньют. Раньше, чем это сделает Геллерт Гриндевальд, - Дамблдор смотрел Ньюту прямо в глаза, — если он соберет все три...
— Я понял, профессор.

[indent] Чуть-чуть подскользнувшись, на кафельной плитке, Ньют постарался максимально не по-дурацки вылезти из камина. Откровенно говоря, он их терпеть не мог, но попадать на работу через общественный туалет казалось ещё более унизительным.
Ньют воровато оглянулся по сторонам и пригнул голову, пропуская рой летучей почты. Тут же кто-то задел его плечом.
— Извините, - по привычке извинился ни за что Ньют и двинулся в сторону лифтов, вливаясь в утренний поток офисного магопланктона.
Лифт спустился с верхних этажей и выпустил пассажиров. Ньют внезапно увидел среди вышедших мадам Тафт и резко прикинулся ветошью, опуская голову и прячась за своей отросшей челкой, но скорее всего, она и все равно его заметила - он единственный был рыжий и лохматой в толпе строго одетых волшебников и волшебниц.
В лифте шли разговоры о ночном кипише в Хранилище Артефактов. Ньют навострил уши, поскольку новости он в основном узнавал именно из поездки на лифте с многочисленными находками для шпиона.
"Они должны были закончить разбор и подсчет, пока Зануда не вернулся", - сказал женщина с лицом настолько вытянутым, что его непривычно было бы даже называть овалом. Ньют подумал о том, что наверняка говоря про Зануду они имели в виду его брата, поэтому поувереннее втянул голову в плечи. Однако, долго ждать не пришлось, и две женщины принялись обсуждать его, и почему это братец, находящийся на высокой должности, не протащит глупого младшего повыше к себе. У Ньюта остался неприятный осадок от этой "заспинной" беседы, когда он вышел из лифта.
Ньют зашёл в собственную кабинку, чтобы проверить, не выселили ли его с рабочего места. Как оказалось - нет. Более того, на письменном столе лежала парочка писем и несколько самолетиков, покрывшихся пылью и развалившихся из-за развеявшихся чар. Ньюту было лень читать корреспонденцию.
Скамандер пошарил по ящикам и нашел блестящий наконечник от пера и пару кнатов. Взяв последние, он протянул их кому-то, прячущемуся за пазухой, а потом спешной покинул абсолютно не интересное ему рабочее место.

[indent] Приходилось ступать очень аккуратно и быстро. Ньют, как охотник со стажем, знал настоящую цену этому умению. Кабинет Тесея он знал хорошо, и не первый раз ему доводилось его взламывать. У брата была отличная позиция (вот уж в чем женщины в лифте были правы), но он не всегда делился добровольно той полезной информацией, которая нужна была Ньюту. Например потому, что не мел права разглашать (так себе повод для Ньюта, конечно). Однако, с последнего "взлома" прошло не меньше лет четырех, и Скамандер порядком нервничал.
Однако, удача была не на стороне Ньютона. Попробовав разные заклинания, рискуя быть пойманным в любую минуту, он, наконец, разбежался и выломал дверь ногой, а потом быстро от-репаро-риовал её на место. С теми служаками, что как вялые мухи на оконных рамах Биг-Бена пытались справиться с бренностью бытия, Ньют справился легко, а остальных, видимо, Большой Босс отправил отдыхать после удачного задания прошлой ночи. Но не это все интересовало рыжего чародея.

[indent][float=left][/float] То, что было новой корреспонденцией, можно было четко выделить на столе Тесея. Ведь здесь все было словно по линеечке аккуратно сложено и упорядочено. Ньют даже касаться чего-то боялся, однако же время не терпело. Взяв палочку в зубы, он стал перебирать письма и папки на столе брата, те, что ему должны были доставить ранним утром или ночью. И среди них должен был быть отчет о состоянии Хранилища Артефактов, проверку которого наверняка уже закончили к тому времени, как Ньют пришёл в Министерство.
— Мерлинова Борода! - в сердцах бросил Ньют, неудачно разворачивая и роняя со стола Тесея кружку. Буквально в нескольких дюймах от пола, он успевает "поймать" её с помощью "Левикорпуса", и только тогда замечает, что это та самая, что когда-то, тысячу лет назад, он привез Тесею на День Рождения.
Сердце сжалось, пропуская удар. Ньют даже замер.
А потом в отверстие для почту просунулась папочка и самозабвенно пролетела до стола Тесея и легла по центру.
"Отчет о ревизии Хранилища Артефактов". Ньют едва не подпрыгнул от радости и немедленно схватил папку, раскрывая её и спешно листая перечень всех артефактов, которые хранятся в Министерком брюшке.

[indent] Удача Ньюта явно была бы не его удачей, если бы спустя каких-то минут пять он не услышал шаги каблуков по паркету. Можно было бы обмануть себя, будто это не шаги брата, но Ньют слишком хорошо знал эту походку, чтобы быть таким наивным.
"Кажется, сегодня будет что-то покруче "как же ты меня выводишь"", - подумал Ньют, маскируя отчет другими папками и забиваясь под стол брата, точно мальчик в детстве. То, что Тесей обнаружит его присутствие почти сразу, можно было и не беспокоиться: когда твой брат легиллемент, в прятки играть с ним бессмысленно, даже если у тебя на голове есть ведро.
Поэтому все, как мог спасти себя Ньют, это воровато показать вынутого из-за пазухи нюхлера, когда Тесей нагнулся вниз, упершись ладонью в крышку своего рабочего стола.
~

[indent] Что ж, Ньют понимал, что ничего хорошего ему не светит. И тон Тесея, отдававший сталью, только подтвердил волнения Ньютона. Грешным делом, Ньют подумал, а что будет, если он так и останется сидеть здесь, под столом?.. В крайнем случае, можно будет отбиваться от Тесея стулом. Да и под ковер можно будет залезть. Ну или потянуть его на себя, чтобы братец завалился на спину.
Но внутри все просто леденело. Прямо как в детстве. Ньюта охватило настолько знакомое чувство из детства, что на загривке аж встали волосы дыбом. И это при том, что Ньюту без малого было уже тридцать лет, а Тесею и вовсе шёл пятый десяток. Но что эти года, когда оба явно что-то упустили... много упустили. Очень многое.
Щелкнул замок. И щелкнул будто бы нарочито громко, чтобы Ньют слышал. И Ньют даже обернулся, но так как все ещё находился под надежным укрытием стола и прятал за пазуху нюхлера, ничего не увидел, кроме дорогого дерева.
— Ньютон, - прозвучало из уст брата как приговор. "Ну все," - подумал Ньют, - "завещаю пушишек Якобу и Тине, а чемодан Харви. "
— Это уже ни в какие рамки не лезет, - повторяет тот же голос там, наверху, а Ньют мысленно придерается, интересуясь, а в чьи именно рамки. Если в Тесея, то ничего удивительно, туда вообще очень трудно что-то упихать.
— Объяснись.
Ньютон вздохнул. Опершись на торцевую спинку стола, все ещё не вылезая на поверхность, он поджал губы и склонил голову на бок. Продолжить врать про ниффлера? Учитывая то, что брат не только телепат, но и эмпат, это может очень плохо кончится. А если говорить честно, то придется рассказать об утренней беседе с Дамблдором. А это ещё хуже. Более того, это просто опасно.
Нет, не то, чтобы Ньют не доверял Тесею, или... Но что-то останавливало Ньюта, запрещало раскрывать тайну переписки с Дамблдором и те задания, которые Скамандер выполняет по его указу. Может быть по принципу "знают трое - знают все", а может потому, что их с братом все-таки разделяла четкая граница, столько лет усиленно прочерчиваемая обоими.
Ньют молчал, пожевывая нижнюю губу и разглядывая мир с высоты собаки.
"Нет, Тесей, у меня тоже есть свои тайны. И это уже не шутки".

[indent] Наконец, Ньют зашуршал своим пальто по ковру и выбрался наружу, опасливо поглядывая на Тесея сперва поверх крышки стола (точно бы боялся, что тот кинется), а потом выпрямляясь во весь рост и отошел к шкафу.
— Ниффлер сбежал, - с глупой, можно даже сказать идиотской улыбкой, Ньют смотрит в пол, засовывая руки в карманы своего длинного пальто. — никакого с ним сладу, - часто-часто моргая и все ещё бегая взглядом, Ньют, наконец, бегло проскальзывает взглядом по лицу Тесея, и понимает, что ... что "не".
Бочком, по-охотничьи, Ньют двигается вдоль книжного стеллажа, нащупывая в рукаве палочку.
— Прости, если навел беспорядок в твоем кабинете, - ещё пара аккуратных шажков, — можешь меня задержать за проникновение в служебное помещение, - Ньют явно начинал наглеть, — наверняка половина Министерства спит и видит, когда это, наконец, произойдет.
Ньют вспомнил беседу в лифте, она ещё одной каплей упала в ту чашу, которая раскачивалась между братьями.
А потом Ньют вынимает палочку и колдует "алахомору". И не то, чтобы он надеется, что это сработает... Это не срабатывает, конечно же. Но зато "срабатывает" Тесей, которые прыжком кидается на Ньюта со спины, хватая за талию и заставляя повалиться на ковер. Откровенно говоря, Ньют думал, что уж этого Тесей точно не сделает. Педант, заботящийся о красе ногтей, по мнению Ньюта едва ли стал бы вмешиваться в дела, требующие тактильного участия.
Ньют дергает ногами как майский жук, упавший на спину. Пытаясь локтями отпихнуть брата, Ньют почти что выбирается, но встать ему все равно не удается. На этот раз брат решает, что стоит применить грубую силу, чтобы обездвижить младшего, надавливая ему с силой на грудь. Ньют дергается, а потом сбивает руку Тесея с себя в сторону, заставляя его переместить вес. Поймав братское запястье, Ньют кусает Тесея, оставляя приличный след аккуратной пунктирной полудуги, и заламывает руку за спину, усаживаясь брату на поясницу и упираясь коленями в ковер.
И победно сдувает со лба челку.
— Ты когда-то сказал мне, что не можешь пообещать, что будешь до конца откровенен со мной. Что, если у меня тоже есть тайны? И их пути пересекаются с твоими тайнами?
Ньюту доставляло невероятное удовольствие драться с братом. Он даже готов был сейчас сдаться, чтобы просто посмотреть, что известный по Министерству Зануда будет делать дальше.
Ньюту казалось, что только это самый быстрый и верный способ узнать, что Тесей из себя представляет. Что представляет из себя на самом деле.
~