Гвин ап Ннад призывает всех к себе, чтобы объявить - Охота выдвигается на поле брани. Он даёт им время, чтобы подготовиться и седлать коней. Место Кирана рядом с Марком. Они в тишине проверяют сбрую своих скакунов, затягивают уздечки. Взгляд Кирана то и дело устремляется к Марку. Он сосредоточен и тих, сплошная загадка. О чем он думает? Перед неизбежным боем Киран раньше думал о том, что неплохо было бы выжить. А иногда, наоборот, желал, чтобы им попался такой сильный демон, чтобы он смог легко разобраться с фейри. Случалось подобное в первые дни пребывания Кирана в Дикой Охоте. Он ощущал себя обиженным и брошенным, оскорбленным, одиноким. На него косо смотрели. Говорили с пренебрежением. Считали заносчивым князьком. Он и правда таким был, поэтому и остался совсем один. Думал, что пронесёт это бремя до конца времен - не принятый и ненужный. У него не было никаких стремлений, да и откуда им взяться, если его отдали Дикой Охоте? От Гвина не уйти. Так и пробыть весь свой долгий век мрачным всадником, надеясь найти настолько сильного врага, чтобы он смог прекратить все это.
Затем у Кирана появился Марк и в какой-то момент изменились и его мысли. Больше он не воспринимал существование Охотника безысходным. У него появился тот, кто разделял с ним кураж от быстрой скачки, когда ветер бьет в лицо и мешает дышать. Они вместе готовились к битвам, а затем лечили раны друг друга. У Охотников они затягивались быстрее, чем у прочих, но и это занимало время. Обрабатывали порезы, перевязывали, проводили руками вокруг болезненного участка, утешая. Он шёл в бой не с тяжелыми мыслями, а с пониманием - если он хочет быть с Марком, он должен постараться выжить. Сражаться со всем упорством, здраво оценивая обстановку, не щадя никого.
Киран стянул с седла Виндспира ремень с ножнами - для длинного клинка и охотничьего ножа. Обмотав его вокруг пояса, принялся застёгивать, хотя взгляд его все ещё был устремлён на Марка. Киран думал о его золотых волосах, довольно сильно отросших. Как ещё с утра они разметались по одеялу, на котором Марк лежал. Как Киран навис на ним и просто рассматривал его лицо, гладил пальцами скулы, очерчивал загадочные узоры на подбородке, спускаясь по шее к груди. В такие моменты принц Неблагого двора ощущал умиротворение. Ему было так спокойно и безопасно. Хорошо. На его губах была мягкая улыбка, какую видел только Марк. Ему Киран доверил ту свою сторону, о существовании которой и сам не догадывался. Эта его часть была любимой, испытывала привязанность и нежность. У него не было повода колоть словами, защищаться, показывать своё превосходство. Они с Марком были на равных, а ещё он не пытался уязвить, навредить. Чуть ли не впервые в жизни Киран ощущал, что можно просто наслаждаться временем, проведённым вместе с кем-то, а не ожидать постоянной угрозы, обмана, подставы. Наедине с Марком он расслаблялся. И больше он не жаждал вернуться ко Двору, к той странной жизни, полной дикого эльфийского веселья и ощущения, что вот-вот ему в спину всадят нож собственные родственники.
Сейчас он был собран перед боем, и все же позволял себе думать совсем не о демонах. Он оказался рядом с Марком, достаточно было сделать всего пару шагов.
- Позволь, я помогу тебе поправить, - на груди Марка ремень от колчана. Он прекрасный стрелок, поэтому его любимое оружие - лук. Кончиками пальцев Киран едва оттягивает тонкий ремень, сдвигает его чуть в сторону и тянется рукой Марку за спину - проверить, хорошо ли держится колчан, на должном ли уровне. На самом деле он ничего не меняет - знает, что Марк и сам об этом позаботился. Однако искушение слишком велико, так трудно не прикоснуться друг к другу хотя бы мимолётно. Так что это было всего лишь предлог, чтобы подойти ближе. Прежде чем отстраниться, он на мгновение касается пальцами места на груди Марка, где бьётся сердце, и позволяет уголкам губ подняться в едва заметной улыбке.
- Удачной тебе охоты, Марк, - говорит и тут же отходит. Ни к чему привлекать лишнее внимание. Вряд ли кто-либо в Охоте не догадывался, кто Киран и Марк друг другу, но не стоит лишний раз искушать судьбу и провоцировать Гвина - насколько ему понравится, что его воины витают в облаках отнюдь не в прямом смысле этого слова? Киран ловко взбирается на Виндспира.
Для Дикой Охоты нет понятия расстояния. Они - дивный народец, живущий в особом мире. Время и пространство для них несоизмеримо с человеческими. Их окутывает волшебство. Оно позволяет их коням взмывать в воздух и нестись так быстро, что жгло лицо от встречных потоков воздуха. Под ними разворачивались поля, леса и человеческие города, стоило покинуть границы мира фейри. Их сопровождал грохот - небо разрывал гул охотничьих рогов, а на земле он, должно быть, казался громом. Вскоре вместе с холодным ветром им стал мешать колючий снег. Его нет в мире фейри, но Кирану уже доводилось его видеть. Дикая Охота прибыла на Север в разгар зимы. Из ноздрей коней валил пар. Кожу обжигало морозом. Дивный народец не боится холода и простуды, но ощущать покалывание на оголённых участках неприятно. Как только под ними появляется белоснежное поле, на котором виднелось тело огромного мёртвого великана - уродливого, с серой кожей, седыми волосами - все всадники направляют коней вниз. Стоит приблизиться ближе к земле, как становятся различимы и другие мертвецы - фейри, которым не повезло столкнуться с дикими существами. А над ними уже витали чёрные сгустки, бродили чёрные твари - демоны. Киран осматривает поле, но прежде чем позволить битве увлечь себя, бросает короткий взгляд на Марка. В мыслях - кричать бессмысленно, ветер украдёт голос и унесёт далеко отсюда - он просит друга своего сердца беречь себя. После этого крепко хватается за эфес и обнажает меч, собираясь окропить го лезвие ядовитой кровью монстров из другого измерения.