Вдох-выдох. Прикрой глаза и мысленно посчитай до десяти. Успокаивает. Это важно, не сходи из-за этого с ума. Это просто бумажка. Бумажка с печатью и росписями. Да кто угодно может это подделать! Ну же, Питер! Не сходить с ума не получалось: Паук сидел на заправленной кровати тети Мэй, поджав под себя ногу, а в руках сжимал всего один несчастный лист. Один несчастный лист, который Паркер, кажется, засмотрит до дыр, пока слова не поплывут перед глазами, составляя новые фразы – дикость какая-то. Парень был достаточно сообразителен, чтобы понять то, что нашел бумагу, которую ему не следовало бы вообще видеть. Сегодня первое апреля? Хороший розыгрыш, тетя Мэй, даже если сегодня не апрель. В голове образовалась полная каша, а сложить два и два было достаточно трудно – ответ может быть каким угодно. Тетя Мэй моя мать? Да быть не может! Опечатались, наверное, она же мой опекун. Питер встает с кровати и смотрит на себя в зеркало в течение нескольких секунд. Красно-синий костюм и растрепанные волосы после снятой маски – типичный Питер Паркер после трудного дня, дамы и господа. Он переводит взгляд на фотографию свой родственницы. Она же моя тетя, оно и ясно, почему мы так похожи! Однако эта мысль – не ответ. Нужны доказательство, нужно больше, чем просто бумага. Нужны слова тети Мэй. Питер перечитывает снова и снова, крутит лист в руках и недоумевает. Он явно что-то упускает. Как же тетя не вовремя уехала отдыхать, как же Старк не вовремя со своим предложением сослать тетю куда подальше [в другой город отдыхать! Конечно отдыхать!]. Это не телефонный разговор, придется ждать. А любопытство и ненужные мысли сжирали Питера внутри. А стоит ли об этом рассказывать Мистеру Старку? Вряд ли. Питер почувствовал себя брошенным мальчиком. Как Питер Пэн, только фамилия другая – Паркер. Питер Паркер – брошенный мальчик.

Разговаривая каждый день с тетей по скайпу и выслушивая ее истории о том, что она увидела нового, что попробовала и где сфотографировалась, Питер заметно хмурился, погружаясь в свои мысли и пропуская восторги своей тети-тире-возможно-мамы мимо ушей. Документ он тогда забрал с собой, спрятал в комнате и вообще надеялся дожить до приезда женщины и серьезно поговорить на эту тему. На любые вопросы о состоянии парень всегда отмахивался и уверял, что все нормально, просто день, как обычно, не задался, трудно. А Мэй, тоже как обычно, разводила руками и говорила, что Мистер Старк ей вообще не нравится, и что Питер зря с ним связался, и что Тони, наверное, сильно нагружает бедного ребенка. Паркер не понимал причину этой нелюбви к этому мужчине, да он и не рвался – пускай это остается при ней. Меньше знаешь – крепче спишь. Только вот Паук знал мало, а спал все равно плохо. Эта чертова бумажка просто не давала ему покоя.

Удивительно, почему в тот самый день икс не грянул гром, в качестве предвестника чего-то плохого. Тихий-мирный разговор за ужином внезапно перерос в настоящий хаос. Тетя Мэй напоминала о том, что Питер не рассказал ей о своей тайне человека-паука, что долго скрывал это и вообще лгал чуть-ли не каждый день. Тогда Паркер уверенно ткнул свой матери в глаза правдой – она тоже много чего скрывала. А ложь насчет смерти родителей… Как до такого вообще можно было додуматься? Интересно, сколько она думала? К чему все это? Цирк какой-то. Питер нервно стучал пальцами по столу и считал в голове – это успокаивало. Он просто не понимал причины. Что заставило тетю [а может ли он ее теперь так вообще называть?] так поступить? А кто отец? Где он? С каждым новым аргументом Мэй вопросов становилось больше.

Тони Старк твой отец. Доволен теперь? Больше никакой лжи. Он твой отец.

Звучало так, как будто это было очередное вранье. Питер даже засмеялся и отвел взгляд в окно, продолжая стучать пальцами по столу. Раз, два, три. Раз, два, три. Тони Старк его отец, отличная история, а главное какая правдоподобная! И Питер не выдержал. Просто встал и ушел, забрав тот документ с собой. Лучше бы она дальше отдыхала. Паркер опять брошенный мальчик, которому врали столько лет. Расти во лжи – вот, что самое ужасное. Мэй говорила что-то о правде, о Тони, но Паук не слушал. Просто ушел, закрыв за собой дверь. Не очень красиво с его стороны, но красиво-ли поступила тетя-тире-мама?

- Мистер Старк, - Питер осекается на момент, сжимая в одной руке сложенный лист с доказательством того, что Мэй Паркер настоящая мать парня. Он не знал, что хотел получить от Тони больше всего: поддержки или правды? Ну хоть ты мне не лги. Вывод был таков, что лучше получить и то, и другое, можно без хлеба. Нагло, но всяко лучше, - у Вас есть свободная минутка? Я просто поговорить хотел о кое-чем, - Паркер нервничал и это, казалось, было написано у него на лбу, - это насчет тети Мэй.

Отредактировано Peter Parker (2018-01-24 01:15:11)

Питер напоминал стойкого оловянного солдатик, но сейчас, кажется, что-то в нем сломалось, а на починку уйдет слишком много времени – деньги тут, увы, не помогут. Испорченная безделушка. Сейчас он больше походил на пластмассового воина, которого брось в горящее пламя – тут же расплавится. И Паук себя так чувствовал: создавалось впечатление, будто его, как какую-то ненужную испорченную игрушку, бросили в огонь, умирать. Возможно он просто драматизирует, но после такого потока информации адекватным оставаться трудно. В голове крутилось слишком много вопросов, на каждый хотелось бы найти ответ, да только невозможно. Слишком трудно, слишком непонятно, слишком запутанно. Почему она раньше не сказала? Шаг. Почему скрывала? Другой шаг. Как Тони мог оказаться моим отцом? Разворот. Как мне теперь на него смотреть: как на отца или как на своего наставника? Запускает пальцы в свои волосы и тяжело вздыхает прохладный воздух улицы. Питер никогда не думал, что жизнь такая трудная штука. Последние события, которые ударили по нему так сильно – это смерть дяди Бена и битва со Стервятником. Теперь к этому списку добавляется эта тайна, о которой лучше бы он вообще не знал – жилось бы лучше. Ребенок с горой проблем и, главное, никакой помощи. Питер хотел бы с кем-то поделиться, кому-то рассказать, но получит ли он ту самую поддержку, в которой нуждается? Паркер не знал. А он знает, что я его сын? А если знает, то тоже меня обманывал? Шестнадцать лет жить во лжи… Ужасно.

Питер не сразу пошел к Тони, да и вообще в башне он не появился после ссоры с родственницей. Некоторое время парень просто сидел на крыше какого-то здания и, свесив ноги, думал о проблемах, которые окружили его так внезапно, что он совсем растерялся. Питер начал выдвигать совсем дикие предположения, и каждая его мысль сводилось к тому, что Тони Старк самый настоящий мудак, каких еще поискать надо. Мудак. И Паркеру становилось не по себе от того, что он так думает про своего отца. Но где этот примерный отец был все эти пятнадцать лет? Почему не навещал? Где рождественские подарки, где хоть какая-то весточка, хоть что-то? Н и ч е г о. После сильного гнева на этого мужчину парень решает оправдать его. Может, Старк не знал о ребенке, был занят, он не хотел Питера, вообще ненавидел детей. Одно хуже другого. И это не спасает. Совсем. Питер продолжал сидеть на крыше, понурив голову, рассматривая людей, мелькающих под светом фонарей и фар машин. Он понимал, что его ситуация не самая ужасная. Может у людей, там, внизу, ситуация намного хуже, а Питер сидит тут, как подросток с дефицитом внимания, ноет о том, что ему лгали. Вот женщина средних лет запрыгивает в такси; куда она помчится? К своему любовнику, поругавшись с мужем, или, может быть, умирающему ребенку, потому что полиция не в состоянии справиться с преступностью в этом городе? Есть ли у нее проблемы? Обманывала ли она своего сына или дочь когда-нибудь? А вот мужчина, который выглядит так, как будто не спал третий день – Питер предположил, что у него проблемы с работай. И именно эти философские размышления доводят Паркера до того, что он возвращается на базу Мстителей, к Старку, чтобы поговорить по душам. К сожалению, пока не как отец с сыном. Ему вообще было трудно воспринимать Тони, как своего родственника. Да, пускай тот отвечал за него и вел себя действительно как отче, запрещая Питеру все, что только можно было, но Паркер не привык, он все равно поступал так, как заблагорассудится. Ему хочется быть таким же, как Мистер Старк, таким же смелым и, должно быть, умным. И он знает почти о всех проблемах Паркера, исключая эту. С тетей [а может быть все же мамой?] было в сто раз проще – она даже догадываться не могла, что ее чадо что-то проворачивает за ее спиной, борется за справедливость и получает люлей от таки же способных людей, как он. Поездку в Германию он запомнил надолго.

Даже просидев какое-то время на крыши, Питеру не стало лучше и выглядел он отвратительно. Он слегка подрагивал [хотелось бы думать, что от прохлады в лаборатории], а язык совсем его не слушался, а еще потели ладони, потому что ему было не по себе – разговор же не о погоде тут. И Мистер Старк усугубляет ситуацию: Паркер просто не может обращаться к нему на «ты», как будто он был его отцом [минуточку, так же и было] или другом. Уж лучше второе, чем первое, - прости. - глухое «те» срывается с его губ, когда подросток пытается подстроиться под своего наставника. Возьми себя в руки, Питер, не будь тряпкой, - да так, ничего особого. - просто Вы мой отец, а я Ваш сын. А так все нормально, - я не знаю, к кому еще могу подойти с такими вещами, но я нашел это, - Паркер протягивает уже весь измятый документ Старку и смотрит на него так, как будто надеется услышать какую-то фразу поддержки. Может быть хоть он скажет, что это просто они так с тетей Мэй решили над ним пошутить. Смешно ведь, правда? – там сказано, что тетя Мэй, - Питер отводи взгляд и буквально выдавливает из себя эти четыре злополучные буквы, - мама. – и замолкает, внимательно изучая Тони своим взглядом, как будто видел его впервые, как тогда, в своей квартире, - и сегодня она сказала мне, что Вы, то есть, я хотел сказать, ты, мой отец. - Питер слегка взмахивает руками и начинает покачиваться с носка на пятку. Он нервничал, чертовски нервничал, - я не знаю, как такое возможно, хотелось бы мне верить, что это шутка. Ведь это не правда, да? Да вас же с Мэй ничего не связывает.

tell me where is your dad?
without even having to talk to him, he knows what’s wrong.

«oh my dear father, tell me where are you hiding?»

Питер, все просто замечательно, ты держишься молодцом, ну же! Просто натяни улыбку и стой спокойно! Ты ведь это умеешь, парень? Паркер улыбается, но она, улыбка, выходит такой кислой и неуверенной, как будто он вот-вот заплачет [хотелось. Но он же мужчина, в конце-то концов! Странный стереотип, который Питер хранил в своей голове]. А в глазах так и читалось: «лучше бы я вообще эту тему не заводил и просто ушел бы в комнату, скинув на больное самочувствие». Парень бьет носом кроссовка по полу, засунув руки в карманы куртки, ожидая хоть какого-то вердикта от мистера Старка. Сердце Питера бешено стучало в груди, словно, дайте еще пару минут тишины, и оно выпрыгнет наружу. Паркер считал в уме от ста, изредка поднимая свои глаза на Тони, а потом опускал на ноги. Ожидание убивало. Питер даже подумал, что спустить курок пистолета было бы гораздо проще, нежели стоять тут и ждать. А чего я вообще жду? Но он терпел, продолжая постукивать - стук – стук – стук – и смотреть на отца. Отца… Подумать только! Мама, мать, папа, отец. Четыре слова из четырех букв, а так сложно сказать и даже подумать. А может, еще и сестра какая-нибудь есть? Или брат? Ничего удивительного в этом не будет. Его жизнь слишком круто повернулась, становление человеком-пауком, по сравнению с этим, еще цветочки. И Питер не знал, как реагировать правильно, что он должен делать. Поэтому он просто криво улыбался, потому что где-то вычитал, что так легко можно обмануть мозг; можно легко заставить его думать, что все хорошо, даже когда это не так. Работает, пускай и не очень эффективно.

Но хуже всегда есть куда, Питер это прекрасно понимал. Парень вообще не знал, почему так переживает. Это же всего лишь его отец, в котором он нуждался все шестнадцать лет. Всего лишь, Паркер. Он всего лишь твой настоящий отец, чья поддержка тебе нужна была еще в начале школы, когда над тобой смеялись. А еще он был нужен во время чисто мужских разговоров в начало твоего подросткового периода. И где он был, Питер? Спасал мир? Зарабатывал деньги? Без разницы, все равно не рядом. Подросток качнул головой и застучал пальцами по поверхности стола. Эти не многозначительные «угу» и «ага» мистера Старка начинали действовать на нервы. Как бы хотелось почувствовать похлопывание Тони по спине, увидеть его улыбку и услышать фразу о том, что: «спокойно, малец, все нормально, это шутка». Шутка. От своих собственных мыслей Питер фыркает и выпрямляется, складывая руки на груди. Сколько раз он уже подумал о розыгрыше? Время текло как-то слишком медленно. Слишком. И Паркер все глубже погружался в свои запутанные, как паутина, мысли. Кого винить в этой ситуации – без понятия. Но факт остается фактом: и Мэй, и Тони хорошо налажали, даже если второй вообще ни о чем не догадывались. У Паркера не было привычки скидывать все проблемы на одного человека, но сейчас он старался рассуждать. Виноваты обе стороны, определенно.

- Да быть не может! – воскликнул Питер даже слишком эмоционально, разведя руки в стороны. Это не может быть правдой! – Мистер Старк, - зная эту непонятную любовь к шуткам от Тони, Паркер посмотрел на него щенячьими глазами, словно так и прося не шутить и не издеваться над ним. Но с каждой пройденной секундой подросток понимал, что шутки здесь никто не шутит, особенно Старк, - это не может быть правдой. Вы же с Мэй… Да не могли же вы… Шестнадцать лет назад… - Питер не хотел верить ни ему, ни своим мыслям, ни этой жалкой бумажке, которая уже стала ни на что не годной. Питер отворачивается от отца и делает глубокий вдох и выдох. Весело зажил, веселые шестнадцать лет, - и как давно Вы знаете? То есть, почему я узнал последним? – Паркера опять считают маленьким мальчиком, которому ничего доверить нельзя. И, судя по всему, эту информацию тоже, - поверить не могу, что от меня это скрыли! Мне Вас… Тебя теперь отцом звать? Папой? – парень очень нервничал, сжимая рукава своей рубашки и ходя с одного места в другое, - и где ты был все эти пятнадцать лет, отец? – Паркер внимательно взглянул на Тони, стараясь выглядеть более уверенным, - а что если бы я не стал человеко-пауком? Ты бы даже обо мне не вспомнил. – куда ему, железному-человеку. Тони Старк – отец года. Питер не любил ломать драмы. Но, кажется, сейчас оная и выходит.

Питер не любил ломать драму. Но это он сейчас и делал. Паркер не любил давить на жалость, но его щенячий взгляд говорил сам за себя. Любые жесты выдавали школьника. Научите его держать все эмоции при себе.

Парень сжимал рукава своей синей Мидтаунской кофты и мечтал о том, чтобы он лучше сидел в своей комнате и просто учил физику, а не выяснял отношения с мистером Старком. Но это было важно, особенно для паука.

Не каждый день ты узнаешь такие интересные факты из своей биографии.

Он взволнованно ходил по комнате и молча рассуждал, иногда вскидывал бровями, словно пришел к какому-то решению. Но ни к какому решению он не пришел. Он не мог найти тот самый икс в прямоугольном треугольнике. Легкая задача, бери теорему Пифагора и вперед, но все затрудненно, слишком сложные цифры, не извлекаемый корень.

Один катет — это Старк, другой — Питер. А гипотенуза — тот самый икс, решение.

Выговориться? Одних разговоров слишком мало. Слишком мало для такого большого срока. Если бы Питеру было шесть или семь, может это и сработалось бы. Но шестнадцать лет. Минус год, когда они встретились. Пятнадцать лет. Все это время Паркер не знал, что железный-человек, его кумир, является так же его отцом.

Его кумир и пример для подражания — отец.

Разве не вынос мозга?

Ему хотелось бы верить, что сегодня первое апреля, а Мэй и Старк просто пытаются быть хорошими взрослыми с чувством юмора. Если у тети-тире-мамы все плохо с пирогами, то с чувством юмора все в разы хуже. А если Тони умел шутить, то в этот раз он что-то разочаровал.

Кто хранит такие важные бумаги в какой-то обычной тумбочке? Кто скрывает такую важную информацию столько лет? Кто врет об умерших родителях, словно это обычное дело? Тетя Мэй. И Паркер был зол на нее.

Паркер вообще был разочарован. Тони Старком. Мэй Паркер. Он был зол на всех.

В голове не укладывалось.

Питер даже думать не мог, что его тетю и Старка что-то связывало. Он не был таким извращенцем, чтобы думать о подобных вещах. Но обстоятельства заставляли задуматься над этим.

Ужас какой. Лучше бы не думал, ей-богу.

Но факт остается фактом. А лучше бы это все было опровергнуто.

— Нет-нет, — быстро вмешивается Паркер в речь Старка, не давая договорить. Он поворачивается на него, одарив слегка взволнованным взглядом. Мальчик выпрямляется, расправив плечи, пытается казаться выше, серьезнее, — просто представьте, всего не момент: меня не кусает радиоактивный паук на той дебильной выставке, я обычный подросток без своего миллионера-отца, который спасает мир с остальными Мстителями. И его, этого миллионера, не волнует, что где-то в Нью-Йорке у него есть сын. Он даже не думает об этом.

А я просто наблюдал бы за этим всем по телеку. Отлично, не так ли?

Питер облизывает губы, отводит взгляд и как-то грустно улыбается. Приехали. От таких представлений ему становится слишком грустно.

Он бы не был человеком-пауком. У него бы была совершенно другая жизнь.

Но Паркер не хочет себе другой жизни.

От слов мистера Старка легче не становилось. Вообще никак. Не помогает. Тони вообще умеет правильно общаться с детьми?

Он встречался с Мэй, потом расстался. И кем Пит должен теперь воспринимать этого мужчину? Поматросил и бросил? Просто так на два дня девушка? Паркер не знал, озвучивать не стал.

— Вот как. — звучит скорее утвердительно, нежели как вопрос. Да, Питер, вот как. Парень подходит к своему отцу достаточно близко, оставив между ними шаг, а может, чуть меньше. Он смотрит на него, крепко стиснув зубы.

И кто сказал, что мужчины не плачут?

Паркер не плакал, но его глаза выглядели так, как будто он вот-вот начнет. Но он держался.

— Тони, - слегка неуверенно начал Питер, прикусывая внутреннюю часть щеки. Парень сейчас чувствовал слишком много. Лучше бы он сидел на крыше какой-то многоэтажки и разговаривал с Нэдом о своей нелегкой судьбе, — тогда тебе стоит поговорить с Мэй. Ну знаешь, вспомнить за чаем, как же вышло такое недоразумение.

Питер Паркер — недоразумение. Подумать только.

— Гений, который прошарен во многих вещах, во многих сферах, не знал, что после того, как, черт я не буду это даже озвучивать, — сейчас парню казалось, что он отчитывает Старка, своего отца. Это не должно было так выглядеть. Но это выглядело, — родится ребенок. 

Паркер смотрит на Энтони, а потом разворачивается и отходит. Слишком трудно, слишком много мыслей, слишком тяжело найти этот икс.

— Так мне стоит называть тебя папой? Или пока обойдемся обычным Тони? — он не поворачивается на Старка, стоит спиной, опустив голову. Пытается язвить, засранец.