Звучит дорого.
Бокалы легко соприкасаются друг с другом идеально гладкими боками, когда любители выпить в казино — будто кто-то здесь действительно избегает бара, да от бармена шарахается, как от огня — произносят фальшивые пожелания удачи в лицо потенциальному сопернику за столом; шаги, будь они отрывистыми, резкими, или же наоборот мягкими и неспешными, скрадывают пышные ковры; голоса с присущим разнообразием тембров тонут в круговерти рулеток, стираются густым дымом сигар. Это — роскошь, это — жизнь богачей. В самом извращенном ее представлении изувеченного байками о безлимитной золотой карте разума. Все вылизано до блеска, каждый механизм отлажен. И ничто, кажется, не способно разрушить полноправно царствующую иллюзию дорогого вечера с баснословным гонораром к его завершению, который окажется в кармане у поцелованного фортуной.

Пальцы скользят по длинным светлым прядям, но не кокетливо оправляют их рутинным жестом, словно прическа — единственное, что может быть важным. Собственного отражения Электра не шарахается, но, когда проходит мимо зеркал, взглядом старается не задерживаться на незнакомке — парик диссонирует со смуглой кожей, кажется, что она слегка не рассчитала необходимую порцию меланина и провела под палящими лучами солнца где-нибудь на Кубе не положенные несколько часов, а добрые выходные, не прячась под раскинутым зонтом вовсе.
Ей лучше бы оставаться незамеченной, Начиос отдает себе отчет о том, что ввязывается, гонимая адреналином и жаждой мести, в заведомо провальное мероприятие. Преследует одного из тех грязных политиков, кто, по ее мнению, причастен к смерти отца, так еще и намеченная цель промышляет не слишком легальными сделками, одна из которых должна завершиться этим вечером в стенах игорного заведения. Из Монако в Макао; прочь из Китайской Народной Республики по дальнейшему маршруту в Вегас; оттуда — конечной остановкой с неоновой вывеской Лос-Анджелес манит.  Если поначалу трансконтинентальная погоня увлекала, спустя несколько недель превратилась в утомляющую рутину.
— Мескаль, пожалуйста, — облокачивается на барную стойку и нарочито скучающим взглядом обводит просторное помещение, ни на кого не глядя дольше положенного, от излишнего внимания пока избавляясь.
Когда-то Электре это все нравилось. По своей натуре азартная, она не могла отказать себе в возможности испытать удачу да оскалиться переменчивой фортуне в лицо, угрожая изучать ее на прочность раз за разом, проверяя пределы незримого четырехлистного клевера, неизменно сопровождавшего на пути.
Приоритеты сместились с черного на красное, когда напала на след предполагаемых убийц: подобно адской гончей, ведомой кровавой тропой, следовала за ними, упрямо отказываясь остановиться, задержаться хоть ненадолго и все обдумать, тщательно взвесить. Начиос саи полировала почти час — и не только потому что это ее здорово успокаивало, пока со стали стирала бурые следы прошлых преступлений, — твердо вознамерившись шанс на личную вендетту получить. Как тут устоять, если сама судьба дарует одну из лучших комбинаций, сводя буквально нос к носу с искомыми персонами?
Бармен ставит перед ней узкую рюмку с текилой, соль и лайм. Последние два ингредиента Электра игнорирует, одним глотком выпивает напиток и губу изнутри закусывает — горло обжигает. Как и должно. Ей не нужен допинг в виде алкоголя, чтобы сделать ставку, уж тем более, чтобы убить тех, кого ненавидит всей душой, а отказать себе — опять — не может.

За покерным столом собрались те, кто готов блефовать и рисковать, баккару Начиос не замечает — слишком мелкие сошки с отсутствием нужных целей, обведенных венозным красным, замедляет шаг только около рулетки. Свободного места не то что немного, его просто-напросто нет: жадные до зрелищ зрители, оставшиеся с пустыми на этот вечер карманами, следят за шариком; игроки сгрудились вокруг стола, у крупье, кажется, и вовсе ни минуты свободной нет.
Электра, обменявшись беглыми, заискивающими улыбками с ближайшим к ней джентльменом, который сдвинулся на полшага, позволяя подойти ближе, останавливается рядом с распорядителем игры.
И ставит свои фишки на тридцать.
Мимолетно, будто бы ненароком, касается локтя крупье рукой, подмечает взгляд и адресует полуулыбку, приподняв уголок губ вверх, все занимает чертовы секунды, после — уже не смотрит на мужчину, только на обтянутый темно-зеленым сукном стол, подмечает про себя, что женщины здесь предпочитают прятаться за широкими спинами, кроме нее лишь одна решила испытать пределы своего везения, остальные потягивают коктейли из высоких бокалов и ведут светские беседы, не упуская возможность покрасоваться в дорогих платьях, да блеснуть ограненными камнями в оправе из платины на пальцах в виде многочисленных колец. Начиос, на самом деле, на всех присутствующих плевать. Она следит за теми, кому мысленно мишень на спинах рисует, их двое — один действительно политик, смерть которого вызовет резонанс в СМИ, второй — если верно помнит, из числа мелких прихвостней, но тот, который может причинить неудобства.
Допущение о том, что здесь могут быть и блюстители порядка, помимо охранников, в недальновидные пока еще, импульсивные планы не закрадывается. Сталь холодит кожу, спрятанная под струящейся тканью наряда.
— Кажется, вы не слишком любите вашу работу. — неожиданно обращается к крупье, все также не поворачивая голову к нему, но с плохо скрываемой улыбкой, пока белый шарик не остановился.
Электре тоже откровенно скучно. Во всяком случае, пока.

Отредактировано Elektra Natchios (2018-03-18 17:44:36)

Казино — испытание не только на устойчивость к стрессовым раздражителям для нервной системы, но и проверка твердости воли. Первые победы опасны ощущением эйфории, которое неизменно возникает после того, как крупье огласит, кто сорвал куш: глаза начинают блестеть, сердце заметно сбивается с ритма, вместо положенных восьмидесяти сокращений в минуту выдавая пульс, превышающий сто ударов, вседозволенность — здесь, в пределах зала, где собрались такие же игроки — пьянит не хуже алкоголя. Электре предлагают задержаться за столом, один из ее соседей даже непринужденным жестом обхватывает пальцами запястье, удерживая, у нее же крупицы самоконтроля уходят на то, чтобы незадачливому противнику по игре не пришлось пересчитывать вместо банкнот звезды после легкого сотрясения.
— Будет разумнее на сегодня мне уступить, достаточно. — глаза в сторону отводит, ложь чеканит без запинки, и сама в нее поверить готова. — Пусть госпожа фортуна благоволит кому-нибудь еще.
Если Начиос что и унаследовала от Стика, помимо вколоченных посохом бо, раз за разом проходящегося по позвоночнику, боевых навыков и поразительного таланта сэнсэя рубить головы ниндзя, то это почти паранормальное чутье, неизменно заранее возвещающее о грядущих неприятностях. И она уж точно не собиралась оказаться в центре заварушки в дизайнерском платье; не потому что тряпки жалко. Неудобно это.

Шпильки, царапающие кожу головы, не слишком осторожно вытягивает из прически, буквально сдирая парик и швыряя в мусорное ведро. В дамской комнате никого кроме Электры, терпкий шлейф духов после недавно вышедших женщин удушливый, в нос бьет не хуже тяжелой артиллерии.
Начиос все еще готова сделать ставку на то, что только конченые фрики — из тех, о которых иногда рапортуют газеты Нью-Йорка, величая их народными защитниками, супергероями — переодеваются в костюмы для того, чтобы разъяснить плохим парням правила хорошего тона. И сама прячет лицо за условной маской.
В целях, конечно, защиты тайны личности.

Чертовы охранники оказались либо недостаточно умны, чтобы тщательно проверить каждого из гостей — и этот постулат она готова подтвердить лично, демонстрируя оружие, — либо их, как и подавляющее большинство, слишком легко поманить изображениями Франклина на бумажке.

В зал врывается не ураганом, а прячется на лестнице, медленно спускаясь по ступеням, ковры на которых скрадывают шаги. Начало вечеринки Начиос пропускает, но от эпицентра веселья ее в стороне удержать можно едва ли. В несколько длинных прыжков перемахивает оставшийся пролет и бросается к бару — он ближе всего.
— Никогда не целься, если не готов стрелять, — предупреждение шипит запоздалое со спины, лезвие проникает меж лопаток с такой легкостью, словно ни кожный, ни мышечный каркас для японских клинков не преграда.
Молодость не оправдание ни для глупости, ни для порывистых широких жестов, больше театральных, чем по-настоящему опасных. Электра не разменивается на расшаркивания перед противником, когда выбивает из сустава нижнюю челюсть поставленным ударом. На такой дистанции у нее не только саи преимущество, но и техника ближнего боя, отработанная годами упорных тренировок, во время которых костяшки стесывала почти до костей. 
Хватается за бутылку бурбона и обрушивает ее на висок мужчины, осколки градом разлетаются в разные стороны, женский крик режет воздух не хуже выстрелов, наемник грузно валится под ноги на пол. Для надежности носком ботинка Начиос еще и по его лицу дважды проходится: хруст носовых костей не слышит, но знает — будь здесь сейчас идеальная тишина, насладилась бы музыкой.
Ее джек-пот, тем временем, беспокоясь за свою жалкую жизнь, оцененную в приличную сумму, под прикрытием личной гвардии в черных костюмах пытается выбраться из зала.
Черта с два.

— Ты действуешь так, словно я тебя ничему и не учил, отсутствие опыта компенсируешь непредсказуемостью. Плохо. Недальновидно. Много лишних движений и суеты. — Стик никогда не щадил, а особенно любил снова и снова наносить удары по незажившим еще ссадинам, вспарывать старые рубцы — было ли для него что-то лучше? Вряд ли. — И, в конце концов, рано или поздно они тебя прикончат. Ты не неузявима, Элли, хоть и хочешь считать, что это именно так.
— Рано или поздно, Стик, убьют нас всех. Ни ты, ни я не исключения.

Выстрелы на самом деле не становятся тише, их приглушают крики, плач, падающие хаотично стулья, бьющиеся бокалы и бутылки. Казино превращается в бродячий цирк, самый крупный шатер которого попытались поджечь, зацепив и весь реквизит.
Электра — одна из зачинщиков беспорядка.
Лучше бы она действовала по старому протоколу: убийство в собственном номере богача или в лимузине, захватывающее для полноты картины и всю персональную охрану.
Бросается наперерез траектории полета пуль, когда понимает, что ее цель держит путь к запасному выходу. Тем лучше, пусть все закончится на свежем воздухе.
— Стой, сука! — один из грабителей набрасывается на Начиос, ловит в кольцо рук — этот парень из способных переломать все кости, всего лишь стиснув в объятиях, — но она бьет локтем в солнечное сплетение, вырывается. И лезвиями горло полосует. Пальцы почти мгновенно влажные, скользкие от чужой крови, несколько брызг попадают на лицо, узором первобытного животного мира помечая.
— Пошел ты.
Все должно было быть совсем не так.

Отредактировано Elektra Natchios (2018-04-01 12:42:56)

Она, наверное, спятила, возомнив, что сможет тихо убить известное в широких кругах политическое лицо, да еще и в столь людном месте. Было невероятно глупо счесть, что он выберется развлечься вечером без охраны — кто, в конце концов, тратит сумасшедшие деньги, списывая баснословные суммы со счетов разных банков мира, не потрудившись перед этим прикрыть свою спину? Властолюбивая гниль с вершин правления не отличалась заслуживающими внимания человеческими качествами, но идиотами никто из них — из всех тех, кому Электра уже проставила вторую дату на могильных плитах собственной рукой — не был.
Но отступать поздно, да и вместе с током крови по венам — сжиженный адреналин, концентрированная ярость, годами накопленная боль, та, что ядом разъедает изнутри, не находя выхода и утешения.
Ей бы в кои-то веки поостеречься, вспомнить о том, что у тела есть свои пределы, даже Ахилла подвела пята, но «бей или ударят тебя» работает безотказно, по-настоящему высокие ставки в схватке против смерти, деньги и фишки — пустое, еще одна часть фальшивого паззла.

Иногда, чтобы остановить монстра, нужен другой монстр.
Или убийца, из тех, кому место на одном из кругов ада обещано.

Едва переступив порог гостиничного номера, Электра сдергивает с лица платок-маску, запятнанную бурыми, подсыхающими уже, кровавыми отпечатками; дышит легко, словно смертельный танец ее нисколько не утомил, способна еще столько же продержаться. Саи первыми полирует, до блеска, пока не уничтожает все следы преступления с ненасытной стали. После — стоит под душем дольше обычного, короткими ногтями кожу немилосердно царапая в попытках избавиться от грязи, не осознавая: слишком глубоко оно в ней засело, хрипит агонально монстр, жаждет и дальше острыми зубами в плоть вонзаться, рвать ее, артерии грызть, обрывая жизнь.
Начиос зашла слишком далеко, у нее — где-то годами ранее — точка невозврата осталась, за спиной в алом мареве и не может разобрать уже, существовала ли по-настоящему без животной потребности убивать.
Выходит из ванной комнаты в пушистом халате и первым делом включает новостной канал. Миловидная диктор без эмоций в формате срочных известий к последнему часу перечисляет имена убитых и пострадавших вечером в одном из самых известных мест города — в казино. Электра достает бутылку воды из холодильника и осушает ее одним глотком до дна.

И ей, конечно, хочется убедиться, что работа выполнена безупречно, присущую подпись оставила, когда использовала любимое и довольно редкое оружие, а любопытство берет верх. До самого обеда Начиос и не думает открывать глаза, плотно задвинув тяжелые шторы, чтобы солнечный свет не разбудил, но, когда время переваливает за полдень, поднимается все-таки с постели. Вчерашние синяки за ночь изменились по цвету, из синюшно-багровых став заметно темнее, с ободком точечных кровоизлияний, и она рассеянно напоминает себе о том, что надо их спрятать от посторонних глаз. Не ровен час какой-нибудь портье решит, что в номере произошло нечто не слишком законное.
Лучший кофе — буквально за углом, в паре кварталов от фешенебельного отеля. Практически в том же здании полицейский участок; Электра помнит о нерушимом правиле — никогда не возвращаться на место преступления, но ведь все произошло и не под носом у бравых последователей закона, не на их территории, верно? А разыграть карту с перепуганной свидетельницей произошедшего не так уж и сложно, блеф не только для игры в покер требуется.

— Я могу вам помочь?
Начиос слегка прищуривается, когда встречается глазами с молодым офицером, у того на лице улыбка — дежурная? вряд ли — во все тридцать два, а глаза блестят, словно гадает про себя, какой историей «удивят» на этот раз: что-нибудь набившее оскомину о домашнем насилии или же из не менее частой категории «могла бы справиться сама, но предпочту привлечь других к своей катастрофе».
И она сжимает пальцами сильнее картонный стаканчик, в котором остывает крепкий американо, улыбается — слегка нервозно, как и должна — перед ответом:
— Мне не повезло вчера оказаться в том самом казино. И я видела… некоторых. Но называть имена так просто было бы неосмотрительно, — полицейский поднимает брови, но не перебивает, внимательно слушает и кивает, даже достает блокнот с ручкой, а Электра продолжает, и у нее голос совсем правдоподобно меняется, когда доходит до главного, — вдруг и в участке есть те, кто причастен к случившемуся? Я бы хотела поговорить с капитаном, но сперва должна знать: в новостях говорили правду, и те, кого назвали, действительно мертвы?
— Мэм, — он, кажется, здорово озадачен, и это буквально написано на лице, уголки губ подрагивают, — боюсь, я не в праве разглашать вам подобные детали дела. Думаю, лучше и правда поговорить с капитаном. Пройдемте со мной.
— Спасибо, — мягко соглашается Начиос и следует за своим проводником, когда краем уха слышит отрывки из диалога. Вырванные из контекста, они кажутся полной бессмыслицей, но она — из интереса — взгляд через плечо все равно бросает. И видит знакомое лицо. Экс-крупье солирует в жарком обсуждении, а Электра на несколько секунд замирает как вкопанная.
Остается надеяться, что память на лица у того, кто постоянно работает с людьми, не столь совершенна, как должна бы быть. Или то, что не признает в ней вчерашнюю гостью.

Не зря говорят — на место преступления возвращаться все же не стоит.