Этой ночью Марка обуревали противоречивые чувства. Он пытался уснуть, и действительно несколько раз проваливался в дремоту, но сны были беспокойными, смутными и не приносили облегчения. Проснувшись в какой-то момент ночи он понял, что больше не может спать.
В душе мешались умиротворение и отчаяние, надежда и страх перед будущим, желание выговориться и почти нестерпимая потребность остаться одному. Если бы он только знал, что желание спасти Кирана обернется вот этим... Он все равно поступил бы так же, вынужденно признавал Марк.
Эта битва проиграна заранее, хитрый Гвин ап Надд знал, что делает, когда поведал ему о случившемся. Теперь уже можно признаться хотя бы себе: решение заняло минуты, а все остальное время до побега ушло на попытки убедить себя, что этого делать не стоит, да выжидание удобного момента. И когда момент представился, внутреннее сопротивление было сломлено в считанные мгновения.
Нет, он не жалел о принятом решении. Вид Кирана, изможденного, но живого и близкого убеждал его в этом. Он спал, и сон приносил ему облегчение, но совсем недавно Киран едва не погиб, потерял часть своей памяти, и кто знает, сколь ужасную участь ждала его, если бы Марку хватило сил остаться верным своему слову и не вмешиваться. Он поступил правильно и ни минуты не сомневался в этом. Но почему тогда сейчас душа его пребывала в таком смятении?
Потому ли что Киран ничего не помнил о их разрыве, и Марк в своей слабости не находил сил заставить его страдать снова, не до конца еще исцелившись? Потому ли что брат его Джулиан, претерпевший столько лет лишений в его отсутствие, теперь снова страдал по его вине - и пусть Марк совсем недавно узнал, что стал орудием его пытки, разве это снимало с него ответственность? Он не помог Эмме, не мог сдержать слово теперь, когда знал, чем это обернется для брата, и эта мысль тоже не давала ему покоя. Как и вина перед Кристиной, благородной и доброй, той, с чьими чувствами он играл так жестоко - снова по своей слабости.
Он был слаб и бесполезен, впервые за всю свою жизнь он чувствовал себя таким никчемным. Даже в далеком детстве, воспоминания о котором почти стерлись из памяти, такого не случалось. Марк был помощником отцу и мачехе, поддержкой братьям и сестрам. В Охоте у него тоже было свое место. Он не был лучшим, но был хорош - и если неспособные лгать и не выносившие его на дух фейри признавали это, значит это действительно было так.
Все изменилось, когда Марка вернули семье. Из могучего воина он стал обузой, из защитника превратился в того, кого пытались защитить. Ему не давали сражаться, не позволяли даже принять ответственность за свои поступки - все, кто был ему дорог, о ком он должен был заботиться, готовы были платить собственными жизнями, чтобы удержать его вдали от поля боя. Эмма, милая добрая Эмма, была их чемпионом в битве при Дворе Неблагого Короля. Его младший брат считал, что он слишком слаб, чтобы выдержать порку Иарлата. Даже Киран, израненный до полусмерти, едва живой после пыток, закрыл его собой от стрелы - его, Марка Блэкторна из Дикой Охоты, чьи раны заживали быстрее, чем раны любого нефилима или фейри.
Кем они считали его? Насколько по их мнению он был слаб, если нуждался в их защите? И не лучше ли ему было покинуть их - не потому что он бесполезен для них, а хотя бы ради того, чтобы не заставлять их лишний раз рисковать? Увы, мысленно вздыхал Марк, даже если бы это и было лучше, он не мог оставить их сейчас, не после того, как сам втянул в конфликт с Королем Неблагих.
Как же ему быть теперь, когда все так запуталось? Марк вздохнул - очень тихо, почти неслышно, но Киран будто почувствовал его отчаяние - хрипло застонал во сне, изо всех сил вцепившись в край одеяла. Марк сел. Ему плохо? Пришло время менять компресс? Насколько он помнил, это следовало делать раз в два часа, и время как раз должно было подойти, но Кристина, которую он видел в изножье кровати, когда засыпал, не появлялась.
Время шло. Сон Кирана становится все более беспокойным, он часто и хрипло дышал и ловил ртом воздух. Что, если ему нужна была помощь? Прошло уже больше двух часов, в каком времени не считай.
Марк встал и обошел кровать, с сомнением оглядел стол в поисках ткани и целебного снадобья, из которых можно было бы изготовить компресс. Все было там, когда он ложился, Но сейчас стол был пуст, не считая кувшина с водой и пустой оловянной чашки. Возможно, это и к лучшему, подумал Марк, припомнив как едва не спалил институтскую кухню в попытке приготовить еды своей семье. Не стоило ему пробовать себя в лекарстве, только не сейчас. Но он мог найти Кристину - это было бы полезно для Кирана и безопасно для всех остальных. И после недолгого размышления так он и поступил.
Увы, поискам его не суждено было увенчаться успехом. Кристины нигде не было - ни в соединяющих комнаты коридорах, ни у выхода в сад, ни в самом саду, где ночную тишину разрывал только плеск воды в небольшом водопаде. Уже порядком обеспокоенный он забыл о приличиях и нашел Нин - только для того, чтобы убедиться, что она не видела Кристину с тех пор, как они расстались у кровати Кирана.
Возвращаясь, Марк уже не находил себе места. Нельзя допустить, чтобы с ней что-то случилось. Не в ответ на ее безграничную доброту. Он открыл дверь так тихо, как только мог, но не удивился, когда Киран при звуке его шагов открыл глаза.
- Прости, что помешал твоему сну. Тебе что-нибудь нужно? - он недолго колебался, гадая, стоит ли волновать раненого, но все-таки решился. Между ними и без этого было достаточно недомолвок. - Кристина... Сумеречная охотница, которая помогала ухаживать за тобой. Я не могу ее найти.
Он вспомнил, что не заглянул к Джулиану и Эмме, но если бы Кристина была с друзьями, разве она не вернулась бы к Кирану, когда подошло время?

Отредактировано Mark Blackthorn (2018-03-12 12:57:00)