[indent]Ничего не происходило вот уже третьи сутки. Рон начинал беспокоиться: за вселенную, за себя, за полную радости приключений и будоражащих невзгод жизнь, в которой он был, так сказать, приглашенной звездой второго плана. Звучит, конечно, грустно: жизнь, которая театр, а ты в ней – актер, и это – само собой разумеется. Но никто не говорил, что ты – юное дарование, последняя надежда постановки с емким названием «Жизнь!», а тем более одаренный театральными талантами человек, могущий и жаждущий всю эту канитель длинною в 365 актов тянуть на своих хрупких мужских плечах. Плечи-то, они под другое заточены: за приставкой сидеть или там киношкой; картошечку в соус обмакивать, подрачивать на всякое… ну, то есть, чистый чилл и никакого героизма. Оно, может быть, звучит жалко, но тут, думал Рон, как с лакрицей или текстовыми рпг: сначала невкусно, отвратительно и тягомотно, а потом – страстно, горячо и влюбленно распаковываешь очередную конфету или тычешь пальцем клавиши. Правильно говорят: надо брать от жизни всё. Что оно такое, это загадочное и влекущее «всё», никто, конечно, не поясняет. Но, здраво рассуждал Рон, раз никто не удосужился разобраться в терминологии, то, следовательно, задача вверяется воле и толку человека разумного. То есть хомо сапиенса. То есть, если он, конечно, оказался несгибаемым титаном мысли и решился применить доселе бесхозные чертоги по назначению, чем поверг мироздание в замешательство. А так как Рон считал себя (по крайней мере, в лучшие моменты своей жизни) таковым, то вскоре приоритеты были расставлены, заточены умелой рукой бывалого прокрастинатора и приведены в то состояние беспрекословной пригодности, которое гарантирует бурное цветение даже самой токсичной мысли на более или менее плодородных нейронных грядках: состояние паразитарного трумфа и иррационального уверования, с дальнейшим преображением наспех скроенной системы так-себе принципов и идеалов. Вот как просто всё получалось: если ты берешь от жизни всё, то ты – вполне себе успешная социальная единица, а какое оно, твоё личное и глубоко субъективное «всё» – это уже дело пятое, неважное и даже глубоко интимное. Как говорится: сын релятивист – горе в семье. 
[indent]Однако от перемены мест слагаемых (или же, в одном конкретном случае, наглой подмены понятий), сумма никак не хотела меняться, и Рон оставался тем парнем, который портит фото, соседствует с будущим миллиардером или берет в кассе билет, на одну цифру ниже выигрышного. В общем и целом, он всегда был на полшага к мечте и богатству, в одном центе от капиталистического счастья и вяленьком прыжке над смехотворной пропастью, разделяющей повседневность Рона Так-Себе и полноценное социальное существование. 
[indent]Но всё было не так уж и плохо.
[indent]Во-первых, он совершенно точно был хорош во многих, хотя и бесполезных, вещах. Обладал объемными и энциклопедическими знаниями в таких сферах, как: культура мультипликации нулевых, искусство графического романа, коллекционирование лимитированных фигурок киндер-сюрприза и тайны бережного хранения имущества в условиях террористической угрозы, то есть младшей сестры. Во-вторых, в силу легкого характера и специфических взглядов на жизнь, Рон и не подозревал, что должен стремиться к чему-то светлому, доброму, вечному и даже лучшему. Зачем, если успех – субъективен, да и ты особенно не рвешься хватать звезд с неба, журавлей в руки и ломиться сквозь густые тернии. Рай в шалаше, не в деньгах счастье и всё-такое прочее, и бла-бла-бла. Стыдно, думал Рон, быть романтиком в наш прагматичный век.
[indent]Ну и, в-третьих, он, вообще-то, не был до конца бесполезен. Во многом благодаря Кимми, но где-то и сам: людей спасал, мир пару раз. Вообще-то, здорово поднимает самооценку, и верить в себя сразу хочется, и ты самый красивый на свете, и свет еще краше, чем был. И где это всё? Где?! Ничего не происходит вот уже третьи сутки!
[indent]Всё это какой-то экзистенциальный отстой.
[indent]Вторую неделю Рон тусовался в торговом центре: ел, пил, рубился в игры и начинал подумывать о том, чтобы устроиться в «Тако Бэлл» на полставки. Вторую неделю не происходило ничего, кроме опостылевшей рутины, повторяющихся действий и лиц: другое занятие – слишком дорого, спорт – смешная шутка (ха-ха), учеба – me-eh. Вторую неделю жизнь ходила по кругу, но, кажется, в эту самую секунду решила раз и навсегда порвать со скукой: сигнал тревоги, словно животворящий марш, разрезал бесцветную рутину последних дней и громыхнул расстроенным оркестром над плоской коробкой торгового центра.
[indent] «Ну, наконец-то», – малодушно подумал Рон и звонко застегнул ширинку, нажал слив и воодушевленным жестом распахнул дверь навстречу приключениям.
[indent]Надо сказать, приключения не заставили себя долго ждать.
[indent]Возьмем паузу и рассмотрим эту картину как бы издалека, немного приблизим, еще капельку – и мы видим обычный общественный туалет. Самый обычный общественный туалет, какой только может быть в торговом центре: вот стройный ряд пластиковых кабинок облокотился своим дырявым боком о правую стену, напротив которой  несколько раковин и замызганное зеркало, для верности украшенное предупреждающими наклейками, мыльницами и красноречивыми междометиями. Однако, это – всего лишь фон, декорация блистательного действия, которое развернулось перед дверью одной из кабинок, там, чуть дальше, прямиком в туалетном проходе, где Питер Паркер, наполовину одетый, замер в неестественной позе наполовину одетого человека в ту самую секунду, когда Рон Так-Себе воодушевленно распахнул пластиковую дверь. Мы можем наблюдать, как между ними повисла неловкая молчаливая пауза.
[indent]Кто знает, о чем в эту минуту думал Питер: может быть, в его голове пролетела мысль о том, что он мог найти более укромное местечко для того, чтобы явить миру свои супергеройские прелести. Или размышлял над тем, почему из всех возможных кабинок он решил остановиться прямо напротив этой. Или, в конце концов, вопрошал: «Господи, почему всегда я?!» Это так и останется загадкой. Но Рон думал вот что: аплпиААААвшгынирепцпозшППОПЫДлоще!!!!
[indent]Он резко ударил мыском в стену – ущипнуть себя было верхом самообладания, –  тут же заныл мизинчик. Рон глухо взвыл, притопнул на месте, скорчился. Парадоксально, но это не выглядело глупо, и даже наоборот как нельзя лучше описывало ситуацию.
[indent]Главное быть спокойным и не терять головы, думал Рон, отдуваясь и прижимая мизинчик пяткой другой ноги. Это же Питер. Питер Паркер, мой одноклассник. Сидим с ним вместе на биологии по щучьему велению миссис Стрипл. Это Питер, Питер Паркер, и он совершенно точно застрял в костюме Человека-Паука. Или… то есть… ну не-е-е… черт. Без вариантов.
[indent]– Чува-а-ак, –  жалобно протянул Рон и сделал плаксивый рот.
[indent] Он как бы хотел сказать: Питер, чувак, ты не можешь быть Человеком-Пауком. Мне нравится Человек-Паук, он классный, а ты – мать твою, Питер Паркер. Я, конечно, рад, что мой одноклассник – Мститель, но, господи-ты-боже-мой, главное правило анонимности: не переодевайся в общественных туалетах, если ты подросток-супергерой.
[indent]Хотел, как бы, сказать, но вышло очередное:
[indent]– Чувак...
[indent]– О, господи.
[indent]И, гениальное:
[indent]– Чувак, ты в торговом центре! Не мог, что ли, в примерочной?!
[icon]http://s4.uploads.ru/Cw06o.gif[/icon]

Отредактировано Ron Stoppable (2018-02-26 02:49:47)