Ломает стены, когда я теряю контроль.
И на осколки летит голова,
Ты наступаешь надежде на горло.
Дрожит арена, пока я веду один-ноль.

Сейхан никогда не действовала в спешке.
Она предпочитала полный контроль, всегда собирала для себя даже малейшие крупицы информации, которая может оказаться ей полезной. Для начало ей предстояло обстоятельным образом изучить свою жертву, его привычки и слабые стороны, чтобы быстро вывести из строя, не вызывая паники. Тень и огонь - Гильдия не признавала других методов воздействия, и девушка очень хорошо запомнила этот урок. И сейчас она выбирает тень.

Сейхан прилетела в Италию неделю назад, с поддельными документами и поддельным же акцентом уроженки Малой Азии, что не вызывало множество вопросов, учитывая ее происхождение. Со всем остальным справлялся умело наложенный грим. Она играла роль сироты-иммигрантки, ищущей новой жизни и цепляющейся за любую, даже самую грязную работу. Наемница не была брезглива - это качество выкорчевали с корнем еще в первый год ее службы в Гильдии. Ей не хотелось вспоминать то время, но проблема была в том, что ей не дано это забыть.

Сейхан тщательно подошла к вопросу маскировки. На улицах Палермо в разное время суток можно было заметить зашуганную оборванку, пытающуюся слиться с тенями и привлекать к себе как можно меньше взглядов случайных прохожих, так и уверенную в себе молодую туристку, которая скучающим взглядом скользила по местным достопримечательностям, не обращая внимания на окружающих людей, слепая к реакции, которую у них вызывала. Польза была от обеих. Наемница еще не определилась в каком качестве будет присутствовать на вечере, посвященном открытию выставки, где будет присутствовать ее цель. На всякий случай она выбила по своим каналам официальное приглашение на вечер, естественно на одну из своих поддельных личностей. Но вообще девушка планировала вывести из строя и занять место одной из официанток, которым обычно не уделяют внимания больше, чем необходимо, чтобы взять с подноса бокал с шампанским. Она предпочитала действовать из тени, но все же признавала, что сценарий с соблазнением цели и последующим похищением уже из уединенного номера отеля, в данном случае может быть более действенным. Но в конце концов, девушка решила придерживаться первого плана, заранее наметив себе цель - одинокую привлекательную молодую девушку примерно ее возраста и комплекции. И если сначала Сейхан собиралась вколоть ей сильную дозу снотворного, то на самом деле все оказалось куда как проще. Круглая сумма с четырьмя нулями сделала свое дело. Глаза итальянки загорелись, когда она увидела пухлый конверт. Конечно, лучшая наемница Гильдии перестраховалась, умудрившись подбросить маячок ничего не подозревающей жертве. В случае подозрительной активности с ее стороны, в него был заложен небольшой заряд взрывчатки. После этого она все же заказывает шикарное платье изумрудно-зеленого цвета, подходящие к нему аксессуары и прячет всё в укромном месте, на случай, если ей все же придется скрываться и играть роль одной из богатых дурочек.

У Сейхан всегда был запасной план на случай если запасной план не сработает.

Вечер начался по расписанию. Девушка никуда не спешила и ничем не выдавала своего волнения, маневрируя в толпе людей, которые притворяются знатоками искусства, с отрепетированной дежурной улыбкой, тщательно запоминая в памяти все входы и выходы, а также расположение вооруженной охраны. Девушка рассчитывала отделаться малой кровью, поэтому в кармане ее формы лежал шприц, наполненный вытяжкой из смеси орехов, ведь у ее цели была остро выраженная аллергия на любые орехи. Ей лишь нужно подобраться к нему достаточно близко, чтобы сделать незаметный укол сквозь ткань костюма. После этого его быстро изолируют и вызовут скорую, а дальше уже дело техники и быстроты реакции.

Да, конечно, профессор Синклер, он будет через несколько минут. Появилось небольшое дело. - только отточенные годами рефлексы помогли девушке сохранить внешнее спокойствие. Она, ловко лавируя в толпе, поспешила скрыться среди гостей, лихорадочно думая.
Адам Синклер, в узких кругах более известный, как Элиот Спенсер. Сейхан внутренне напряглась, просчитывая возможные сценарии развития событий далее. Его присутствие в этот день в этом месте могло быть обычным совпадением, но наемнице в это слабо верилось. Специалист по поиску и возвращению был не из тех, кто летит через полмира, чтобы просто полюбоваться на произведения искусства. Нет, за его присутствием здесь определенно стояло нечто большее. Вот только мешает ли это ее собственным планам? Может быть он запланировал украсть одну из бесценных картин, и ей не о чем беспокоиться. Неизвестность нервирует девушку, заставляя действовать.

Сейхан решает рискнуть, поэтому исчезает в помещениях для персонала. Ей требуется пятнадцать минут, чтобы незамеченной добраться до своего тайника и переодеться. Несколько легких мазков тушью и помадой, искрящиеся серьги в ушах и распущенные волосы, мягкими волнами спадающие на плечи - и вот она уже ничуть не отличается от других посетительниц выставки. Кроме разве что прикрепленной к бедру кобуры с пистолетом. Удовлетворившись своим отражением, Сейхан возвращается в зал, вот только теперь уже в совершенно другом качестве. Внушительная фигура Элиота быстро бросается в глаза, поэтому, прихватив с подноса бокал шампанского, наемница вскоре присоединяется к нему на балконе, делая вид, что ее тоже интересуют предметы искусства, медленно прогуливаясь около картин и периодически бросая на "профессора Синклера" короткие взгляды.

Надкушенное яблоко пролетело мимо удивленного личика нимфы, отскочило от декоративной колонны и упало куда-то вниз, на землю. Века спустя смертные сочинят красивую легенду о том, как богиня любви заботливо своими руками посадила эту старую яблоню на радость жителям этих мест. Ну, или что-то подобное. Смертные любят красивые истории, куда замешивают богов.
На деле же все было куда прозаичнее: пресловутое яблоко было принесено в числе прочих фруктов нимфой-прислужницей Афродите, предававшейся полуденному отдыху в своих божественных покоях. Она это яблоко изящно взяла и столь же изящно надкусила (ей казалось, богиня красоты не может что-то делать неграциозно). В следующее же мгновение миловидное личико Пеннорожденной сморщилось, как высушенный на солнце виноград, а кислое яблоко улетело в сторону.
Со вздохом богиня откинулась на подушки. Как и многие женщины, не знающие, чем себя занять, она заедала свою скуку. Причин для скуки у Киприды было предостаточно: то, что ей дарована вечная жизнь, конечно, хорошо, но и вся шутка здесь заключалась в том, что каждый ее день был похож на предыдущий.
Ограниченная своей довольно узкой божественной специализацией Афродита пробовала найти себе развлечение в любовных утехах, но старые ее возлюбленные то пропадали на войне, то были жутко заняты своими сугубо мужскими делами, которыми ей "не следовало забивать свою прелестную голову", то и вовсе уже померли от старости и в боях. Новые же знакомства не отличались оригинальностью и все чаще переходили в разряд одноразовых.
Пыталась богиня обратиться и к другой части своих полномочий, связанных с красотой. Раз десять уже переменила обстановку в своих покоях, а собственную внешность и того больше, испробовав на себе стандарты красоты всех земных народов. Особенно позабавило Афродиту то, какими считались красавицы в одном племени где-то в Центральной Африке: губами таких размеров можно было, пожалуй, обхватить спил целого баобаба. До сих пор она то и дело прикасалась к нижней губе, проверяя, не забыло ли все вернуться на свое место.
Наконец, оставив попытки поразвлечься по-божественному, Киприда решила взять пример с людских женщин и скоротать свободное время за разговорами со своими подругами. Афина отпала сразу: праматерь мудрости все еще злилась на Пеннорожденную за то, что та в очередном приступе скуки присела за прялку, попытавшись заняться рукодельем. В итоге, мало того, что исколоты были все пальцы, а нежные руки покрывали мозоли, так еще и Афина, заправская истеричка, наделала такого шума и закатила такой скандал, что себе дороже было продолжать заниматься этим неблагодарным делом. Также Афродита отбросила мысль заскочить на чарочку нектара к Гере: богиня любви все еще отходила от бесконечного потока жалоб Царицы Небес на своего не в меру гулящего мужа, который ей пришлось выслушать предыдущий визит. Пробовала Киприда наведаться к Нике, которая сейчас вместе с Аресом находилась в Спарте, но была вытолкана из палатки, дабы "не испортить атмосферу грядущей победы" в воинском лагере. Заглядывала богиня к Деметре; та вроде и приняла Афродиту радушно, и даже терпеливо пыталась научить ее искусству прополки, но, устав от постоянных вскриков Пеннорожденной при виде каждого жучка и червячка, прогнала со своих полей от греха подальше.
Несколько раз заглядывала Киприда в чертоги к Немезиде, но каждый раз не заставала хозяйку у себя. К слову, богиню возмездия давно уже никто не видел на Олимпе, а при расспросах все пожимали плечами и отвечали, что хотели бы и сами знать ответ. Греческие божества — народ вспыльчивый, гордый и нередко пренебрегающий правилами поведения. Поэтому неудивительно, что в отсутствие Немезиды, на священной горе то и дело стали возникать споры и конфликты, уладить которые была способна только она своей твердой рукой и безупречной интуицией.
Отчаявшись изведать, куда пропала подруга среди богов, Афродита подумала, а не попытать ли ей счастья у духов природы. Ведь как раз кстати в прислужницах у нее сейчас находилось несколько аур, нимф ветра, созданий легких как физически, так и морально, а, значит, не гнушавшихся сплетен. Подозвав к себе одну из них, ту самую, что принесла ей кислое яблоко, Пеннорожденная расспросила у робеющей ауры, не слышала ли та каких-либо вестей о Немезиде. С удивлением наблюдая, как мертвенная бледность сменяется пунцовым цветом, богиня красоты узнала, что нимфа слышала от одного знакомого сатира, помогавшего ей собирать фрукты, будто в Рамнунте, неподалеку от храма Немезиды, видели женщину с мечом, внешне отдаленно напоминавшую богиню возмездия, да только смертную и постаревшую.
Расцеловав прислужницу, Киприда приказала немедленно принести ей новый хитон...нет-нет, лучше тот, фиолетовый! и, переодевшись, перенеслась туда, где по ее подсчетам она могла если не встретить подругу, то хотя бы узнать что-нибудь о ней. Но при этом богиня не учла одной важной детали. А именно того, что в том месте, куда она переносилась, местные пастухи не первый день выгуливали свои стада.
— Да ну что такое... - Афродита осеклась, заметив, что на нее с интересом смотрят древнегреческая буренка и мальчишка-пастух. Улыбнувшись, она пожелала корове двойню, а мальчику красавицу-жену, и навсегда вычеркнула из его памяти момент появления из воздуха женщины, сопровождаемой ароматом роз.
Пастбище, к счастью, располагалось недалеко от поселения, куда уже пешком (дабы избежать лишних попаданий во что не следует) отправилась богиня любви, где она рассчитывала найти колодец, чтобы отмыть испорченный хитон. Но, подходя к площади, она увидела столпотворение людей, окруживших кого-то. Из самого центра были слышны мужские крики и спокойный, очень знакомый женский голос. Не сумев устоять перед любопытством, Афродита, расталкивая окружающих локтями, стала протискиваться вперед, проверить, не показалось ли.

Alanis Morissette — Ironic

На удивление, мне было безумно комфортно в окружении столь разношерстных мужчин. Каждый из них, представлял своего рода типаж, такой стереотипный и яркий что глаза просто слепило. Хочешь немецкую точность, надежность и безукоризненность? тогда ты можешь положиться всецело на Тиля. На первых парах я вообще боялась Швайгера и его взгляда, я даже не могу вам передать какое у этого немца выражение лица, когда он говорит о чем-то серьезном. Вам резко хочется раствориться в комнате и стать как можно менее заметным. Его глаза сверлят тебя насквозь, а в голове словно кто-то копошиться. Не завидую я тем, кто попадает в его немилость, страшное дело. В первый день знакомства, я вообще боялась ему в глаза смотреть и буквально подскочила, когда он ко мне подошел сзади и поздоровался. Сейчас я уже немного попривыкла к нему и не так дергаюсь, когда он ко мне обращается. Если же ваша измученная душа, жаждет тепла, уюта и чувства защищенности? То вы просто обязаны познакомиться с датским сокровищем, в лице Миккельсена. Мое представление о Мэссе, было совершенно не таким до того, как мы познакомились. Я думала, что он педантичный и на все смотрит с высоты птичьего полета. Я была рада, когда поняла, что ошиблась в нем. Мадс был одним из самых приятных и теплых мужчин что я встречала в жизни. В нем сочеталась природная не прошибаемая харизма и сущность мягкого медведя, которого хочется обнять и одновременно остановить время. Хотя я уверена на сто процентов, если датчанина разозлить, он превратиться в грозного льва, с которым лучше не шутить. Шайа - яркий представитель американской молодежи. Эдакий в доску свой парень, с которым весело. Лабаф всегда может поднять настроение, даже самое убитое и похороненное. Даже в самый, казалось бы, грустный момент, он способен рассмешить до икоты и не дать заскучать целой толпе. Притом нельзя сказать, что он пустой внутри, нет, в этом человеке много света, которым он щедро делиться с окружающими. Странный? Возможно… не американская классика, далеко не она. Но от того лишь интересней и многограенней. Ну и Руперт с Джеймсом, два британца с их самым сексуальным в мире акцентом. На удивление такие же отвязные, как и американец. Эта троица мне явно не позволит скучать, даже если я запрусь в номере до отлета домой, они по балкону ко мне залезут.
Я была рада что нашла общий язык со всеми и надеялась, что это моя личная заслуга, а не гендерная классификация. Ведь мне нравилось дружить с мужчинами, и я не считала это чем-то зазорным, наоборот. По мне дак мужчины лучшие друзья, если конечно не замешан секс. Как только на горизонте начинает маячить хоть малейший намек на постель, все сразу становиться сложно. Моя уверенность в непогрешимости этой пятерки, была выше гарантий качества швейцарского банка. Наверно еще и поэтому я так радовалась работе над этим проектом. Среди кучи женщин быть куда труднее, даже не представляете, что такое бабские интриги, да лучше вам не знать. Мужчины в этом плане всегда действуют куда более открыто, за что им честь и хвала.
— До парка мы с Рупертом так и не дошли, видимо бродили где-то вокруг. — Бросая взгляд на Гринта, в то время как о нем говорю, моя головушка быстро прикидывала планы на вечер с учетом прогулки. Ведь отказаться было бы некрасиво, тем более если соберутся все главные гвозди нашей будущей шоу программы. Слыша, как Фредрик подчеркивает завтрашнее начало дня, я легонько, буквально на секунду закусила нижнюю губу и развернула папку первой страницей к режиссеру.
— Меня будут стричь и перекрашивать, клянусь, что приду к гримерам за пол часа до срока, и буду вокруг них вертеться, выпытывая подробности. — На правах единственной девочки в главном составе актеров, это был просто железный аргумент. Самое вкусное и интересное ведь будет уходить всецело мне.
В следующие пару минут, все рассосались из помещения и разберись по номерам, дабы собраться. Я же поднялась чтобы сменить сумку. Эта была слишком громоздкой и неудобной. Перекинув кредитки, наличку, сигареты с зажигалкой и документы в небольшую кожаную сумку через плечо, я было хотела уходить, как в кармане завибрировал мобильник. Достав его и увидев экран на котором высвечивались буквы, складывающие слово "Белл", я шлепнула себя по лбу. Я ведь совершенно забыла позвонить Джейме после перелета. Он просто вылетел у меня из головы со всей этой суматохой и повышенной активностью Бухареста. С секунду поколебавшись я все-таки ответила звонким: "привет, не поверишь, закрутилась и совсем забыла позвонить". Не скажу, что была права, но и Джей не пытался сгладить ситуацию. В считанные минуты я оказалась плохой и безответственной невестой, которой пофиг на своего мужчину. Мне хотелось послать его куда подальше, потому как секундой ранее я извинилась за это. Но Белл явно позвонил поругаться.
— Знаешь, что? Когда перестанешь вести себя как козел, перезвони. — Злобно клацнув ногтем по красному значку трубки, я швырнула мобильник на кровать и вышла из номера. Всю дорогу вниз по лестнице, внутри меня бушевало пламя и кажется вот-вот начнет выплескиваться сама лава. Это же надо быть таким мудаком, чтобы позвонить и начать меня обвинять? Совсем ворота попутал.
Как оказалось, я вышла последней и была больше всех не в духе, хоть и улыбалась. Ведь эти ребята ни в чем не виноваты, зачем же перекладывать с больной головы на здоровую. Не успела подошва ботинок коснуться асфальта, как руки полезли в сумку за сигаретой. Нужно было срочно переключаться на общую волну, что спустя пять минут уже не составило большого труда. Шайа шутил, Тиль и Мэсс козыряли своими познаниями о Бухаресте, а Руперт как британский джентльмен, то и дело опережал мою зажигалку своей, когда я доставала очередную сигарету. Стоило мне на секунду переставать улыбаться или смеяться, как Лабаф подхватывал меня за руку, выдергивал из окружения Швайгера с Миккельсеном, и начинал кружить будто где-то в голове у него играла музыка. По началу я даже не понимала зачем он это делает, но скоренько сообразила, что только так я оказываюсь во втором ряду с ним и ребятами. В противном случае их компании грозит всю дорогу остаться без женского внимания, которое я продала датчанину с немцем за интересные рассказы.
Довольно скоро мы оказались возле кафе. Или не скоро, даже не знаю, мне было так интересно и весело, что я не успела проследить за ходом времени. Я и не заметила, как недавняя ссора полностью покинула мои мысли, заменив себя чем-то позитивным и хорошим. В данном случае, хорошей компанией интересных мужчин. Хотя со стороны, наша свита наверно смотрелась весьма странно.
За далеко не светской болтовней, алкоголь пошел в ход как по маслу. Горячие блюда, закуски, пиво и прочие алкогольные напитки. Нам безумно повезло попасть в кафе с лицензией на крепкие спиртные напитки. Я выпила три стакан джина с тоником и отшучивалась на доводы Руперта о моей арийской принадлежности, пока мы расплачивались с официанткой. Тиль с Шайей так заболтались, что ушли из кафе первыми далеко вперед. Следом за ними дабы послушать, торопились Руперт с Джеймсом. Я же вышла последней, не забыв поблагодарить девушку, которой пришлось подносить нам алкоголь и слушать все комплименты от пьяных мужчин.
Достав из сумки сигареты, я перекинула кожаную лямку через голову, предварительно застегнув куртку, после чего пошла к ступенькам.
— Спасибо. — Поблагодарив Миккельсена за галантность в виде протянутой руки, я спустилась вниз к нему на бордюр. Закусив зубами фильтр сигареты, я получила отклик в огне, от зажигалки у Мэсса.
— Ну что вы, какие же вы старые зануды? с вами безумно интересно, я бы так чаще проводила время. Ну, может не совсем так, но почти... на девяносто девять процентов. Хотя, его трудно винить, он весь вечер пытался дорваться. — Жестом указав на пьяного Лабафа впереди нас и пустив смешок, мы поплелись, не торопясь вперед за компанией.
— Может перейдем на «ты»? Я читала сценарий. — Начинаю смеяться, опуская глаза пытаясь скрыть неловкость. — Там нет ничего на «вы». — Может по мне и моим ролям не скажешь, но я не то чтобы тот человек, который полностью чувствует себя комфортно в сценах где нужно обнажиться пред всей съемочной группой. Для меня это каждый раз работа над собой, покорение своего личного «Эвереста», если хотите.
— Он напоминает чем-то меня, маленький, уютный, но стоит завернуть за угол, как тебя ударят по голове и снимут последние трусы. Мне нравится, думаю я буду теперь сюда приезжать чаще. У города необычный шарм, прям как у тебя. — Мило улыбаюсь, выпуская клубы серого дыма глядя на своего спутника, краем глаза замечая, что наша звездная свита впереди, остановилась около какой-то компании.
— Мне кажется, или они нашли приключения на наши головы? — уголки губ сами собой медленно опускаются, когда мозг понимает, что сейчас что-то будет и это что-то отнюдь не хорошее и радостное. Децибелы Шайи слышны даже здесь, в десяти шагах от происходящего.

С громким стоном_скрипом двигается годами застывший металл, нарушив удушающую тишину помещения. Детали от механизмов, призванных уничтожить человечество. Другие опасные артефакты, которые организация собирала в течение долгого времени. Бог знает, что еще хранилось в подземельях, в самом сердце ГИДРы. Каждая вещь в этом помещении потенциально опасна и важна. Но, пожалуй, важнее всего скипетр Локи — бога, прибывшего из далекого мира. Близнецам рассказывали о нем истории, про вторжение в Нью-Йорк и то, как могучие Мстители опять спасли положение. Именно этот артефакт и подарил Максимовым невероятной мощи силу, дал смысл жить дальше. Ими двигала месть, малейший шанс уничтожить того, кто уничтожил их жизни. Возможно, именно поэтому только они и выжили среди всех добровольцев. И разве могла ведьма сейчас удержаться от возможности проникнуть в голову к Железному человеку. И она увидела там именно то, что ожидала, она увидела там разрушение. Ванда не ошибается. Это не предрассудки напуганного ребенка. Он несет смерть. И он ответит за все свои грехи. Никто из них не мог предвидеть то, на что она способна. С пальцев срывается алый туман, проникающий в голову к мужчине. Девушка видит его насквозь, каждый момент его жизни, каждое принятое им решение. Она подталкивает его в нужном направлении, обостряет все его страхи, обнажает их. Она показывает ему будущее. Тони видит именно то, к чему движется. Ванда движением руки останавливает Пьетро, как только чувствует его приближение, внимательно наблюдая, вслушиваясь в мысли Тони Старка, человека, уничтожившего их жизнь, убившего их родителей. Она знает, видит больше, чем может представить любой человек на этой земле. Паззл наконец-то складывается в полноценную картинку. Дать им то, что они хотят сейчас, чтобы потом они сами разрушили себя. На губах непроизвольно появляется широкая улыбка. Тяжелое дыхание брата щекочет ей шею. Пьетро раздражается, он не понимает, но сестра чуть позже объяснит ему все. Да, им не нужно стараться, он самостоятельно себя уничтожит. Ведьма лишь показала Тони его будущее. Он несет с собой лишь смерть. И это то, чего ему никогда не исправить. Он убийца, и должен ответить за это.
Тони Старк поступает так, как считает правильным. Вот только именно это приведет Мстителей, и весь мир, к полному краху. Максимова откроет им на это глаза. Все должно в итоге встать на свои места. Она уже знает, как должна действовать.
Но сейчас им пора бежать, пока Мстители празднуют свою мнимую победу. Они еще нужны в другом месте.

Первый раз Ванда ошиблась, когда они доверились Альтрону. Но его слова были такими правильными, он говорил именно то, что они хотели услышать. Обещал помочь им. Его план был прост. Сначала достать какой-то редкий металл, а на самом деле основной целью они ставили именно уничтожение команды, которая обязательно явится, чтобы нести добро и справедливость. Свои добро и справедливость. Они четко следовали указаниям Альтрона, Ванде удалось вывести из строя всю команду. Все, кроме одного, попали под ее влияние. Она могла собой гордиться. Вот только отчего-то на душе было погано. Знать чужие секреты очень утомительно. Она не испытывала радости, не делала это ради удовольствия, причиняя боль другим, просто выполняла свою работу. На войне есть своя сторона и чужая, союзники и враги. Третьего не дано. И жертвы необходимы. О принятом ей решении Ванда пожалеет позже. Пока же они, как послушные марионетки, следуют за Альтроном. Он проникает в лабораторию Хелен Чо и с помощью скипетра Локи подчиняет себе женщину. Альтрон хочет создать себе новую, более совершенную, оболочку. И именно в этот момент его истинные мысли и помыслы открываются для Ванды. Она видит, чего добивается робот. Уничтожения всей человеческой расы, а не только Мстителей и Тони Старка. Их пути расходятся. Близнецы оказываются одни в незнакомом городе, даже больше, незнакомой стране, растерянные, не знающие, что делать и куда идти дальше. Пьетро украл для сестры яблоко, когда они увидели в новостях, что происходит по их вине. Взгляд глаза в глаза, молчаливый диалог. Что тут было думать? Это их долг. Они нашли без труда его цель, Везде, где бы не появлялись Мстители, их сопровождали разрушения. Но сейчас они были наименьшей из зол. И пока Пьетро убирал с дороги невинных людей, его сестра пыталась остановить поезд. Даже ее сил оказалось недостаточно, чтобы сделать это моментально. Инерция набравшего полную скорость состава оказалось не так просто преодолеть, но все же, она смогла. Десятки жизней были спасены. И это очень приятное чувство, стоит признать.
И хотя Капитан Америка олицетворял собой все, что там сильно ненавидели и с чем боролись близнецы, именно он из всех членов команды Мстителей, согласился дать им второй шанс. Доказать, что в принципе они не злые. Да, отчаявшиеся. Да, они выбрали не ту сторону, и то лишь потому, что Альтрон им лгал, притворялся, что он на их стороне. Что он преследует те же цели. Уничтожить Мстителей, дать возможность отомстить Старку. О, как же сильно брат и сестра этого желали. Но когда он показал свое истинное лицо, когда Ванда увидела то, чем станет его создание, его видение, они решили, что должны остановить робота любой ценой. В конце концов, ведь именно Максимова стала тем триггером, благодаря которому Тони Старк создал его. 
И именно Стиву Роджерсу, из всех, Ванда доверяла больше всех. Она видела сущности других, и даже могучий Тор, лучшее дитя Асгарда, в итоге оказался не тем героем, всего лишь еще одним сомневающимся в том, что они делают. Они прогнили до самых костей, а Ведьма просто показала им правду. К Стиву же испытывать ненависть не получалось. Ванда знала, что Капитан на самом деле похож на них гораздо больше, чем на своих друзей. Он тоже добровольно отдал себя науке, чтобы защитить свою страну, а в итоге потерял все, чем дорожил. Звучит похоже, правда? Возможно, поэтому он и доверился им, увидел у них в глазах то, что нашло отражение в его душе. Что-то сжалось в груди у Ведьмы, когда она вспомнила, через что заставила его пройти. Может быть совесть или жалость, но Стив старался поступать правильно, защищать людей любой ценой. В этом было его главное отличие от Старка. Роджерс ценил человеческую жизнь. И его понятие всеобщего блага сильно отличалось от понятий Железного Человека. Плюс одно очко Капитану.
Он приводит их в Башню Мстителей, к сосуду, который содержит самое мощное оружие в мире. И создание которого почти завершено.
Она не ожидает, что их примут с распростертыми объятиями, и если честно, очень сильно удивится, если все будет гладко. У Мстителей есть полное право ненавидеть близнецов и даже презирать их, но сейчас речь идет о существовании целой расы. Ванда готова наступить на горло своей гордости и сотрудничать с ними. Но они не готовы. Их ненависть столь ярка и сильна, что причиняет практически физическую боль телепату. Девушка чуть крепче сжимает пальцы брата, ощущая его поддержку и поддержку Капитана Америка.
— А кто ведает? Может быть она? — голос Брюса Бэннера, самого настоящего монстра в шкуре человека, который притворяется хорошим, буквально сочится ядом. Пьетро за ее спиной напрягается, но остается на месте. Брат всегда стремился ее защищать, но сейчас она заслужила это. И не собирается прятаться за его спиной.
— Я знаю, ты злишься... но оно угрожает всему человечеству, — Ванда решается и делает шаг вперед, ее плечи расправлены, а на лице искреннее сожаление, Максимова кивает на колыбель, охраняющую сон будущего тела Альтрона, — Мы хотим помочь. Мы можем помочь, — голосу звучит уверенно, как никогда. Оно должно быть уничтожено. Немедленно.

[float=right][/float]Я прихожу в отведенную тебе палату каждый вечер, перед сном. Стараюсь по-крайней мере. Сижу, практически утопаю, в слишком мягком, светло бежевом кресле, поджав под себя ноги. В спокойные дни у меня на коленях одна из бесчисленных книг по магии, которые для меня без устали достает Клинт или Капитан, а на столике рядом стоит чашка с ароматным какао, заботливо приготовленным Наташей. Иногда я лишь заглядываю на пару минуток, буквально таки валясь с ног от усталости, от напряженных тренировок, шипя сквозь стиснутые зубы проклятия. Это все, ради моего блага, ради спасения жизни невинных, ради благой цели. Но ты остаешься недвижимым и холодным, а у меня опускаются руки. Впрочем, не в моих правилах сдаваться, и я знаю, что ты никогда не простишь меня. Поэтому я слегка сжимаю твои пальцы на прощание, иногда оставляю невесомые поцелуи на твоей щеке или губах, а после решительно отправляюсь на тренировку/очередное задание. Стив, хоть и относится ко мне, как к ребенку, все же не щадит меня. Мои тренировки с Сэмом и Наташей иногда задерживаются далеко за полночь. Я считаю, что мне повезло, если я урвала хотя бы пять часов крепкого сна. А хотя, кого я пытаюсь обмануть, я толком и не спала с того самого "происшествия". Доходит до абсурда, я пью снотворное ночами, а по утрам пытаюсь перебить его действие кофе и энергетиками. Вполне возможно, что последние месяцы я существую исключительно за счет своей магии и улучшенному метаболизму мутанта.

Я провожу в твоей палате, нет, комнате, все свободное время, только здесь способная немного расслабиться, слушая равномерный писк и шуршание приборов, которые обеспечивают твое жизнеобеспечение. Только так мне удается убедить себя, что ты все еще жив, только здесь липкие нити страха уже не так сильно опутывают мое сердце. Иногда я даже ловлю случайные мыслеобразы, мелькающие в твоем подсознании, но они все слишком расплывчатые, эфемерные, смазанные, чтобы понять, о чем ты действительно думаешь и что тебе снится. Ты всегда был слишком быстрым для меня, но после пребывания в камерах Г.И.Д.Р.'ы все словно в сотни раз ухудшилось. Временами я и вовсе практически теряла нашу связь. Красно-серебряная нить с каждым днем все больше истончалась. Но я не отпускаю тебя, Пьетро. Ты обещал. Впрочем, использовать свои способности на тебе я все же не рискую. Медицинский персонал, ежедневно проверяющий показания приборов, дает позитивные прогнозы и даже выглядят вполне искренними и убедительными. Твое тело способно самостоятельно излечить раны, вот только что-то тебя сдерживает, регенерация не запускается. Почему ты решил оставить меня, брат? Ты ведь знаешь, что я не могу без тебя. Штрукер обещал, что я буду всесильной. Он убеждал меня, что никто никогда не встанет у меня на пути. Он обещал силу, равную силе богов. Вот только, в конечном итоге, он обманул меня, я так и не смогла сделать главное - я не спасла тебя. Твой лечащий доктор, Хелен Чо, ты ведь помнишь её, взвалившая на себя ответственность за возвращение тебя к жизни, подбадривает меня, не смотря на причиненный мною вред ей и ее сотрудницам. Мне до отчаяния, до боли хочется верить ее словам. Пьетро жив, его организм выдержал более десятка пулевых ранений, вот только что-то продолжает удерживать его сознание, он все еще в коме, я ничего не могу сделать, прости, Ванда. Она еще находит в себе силы извиниться передо мной, а я лишь морщусь, отворачиваясь и перечисляя мысленно свои грехи. Мне хочется оказаться как можно дальше от людей, вот только проблема в том, что меня, как магнитом тянет к тебе, к твоей палате.

Пьетро, пожалуйста, проснись.

И я боюсь, боюсь, что никогда больше не увижу твою немного кривоватую улыбку, не услышу твой насмешливый голос. Так никогда и не скажу тебе, как сильно я тебя люблю. Больше никогда не почувствую вкус твоих губ. Это невыносимо больно. Ты не имеешь право так со мной поступить. Ты обещал. Сдержи свое обещание, слышишь? На моих плечах теперь тяжесть смертей жителей Ваканды, которые оказались не в том месте, не в то время. Кэп пытался внушить мне мысль, что я не виновата - если бы не я, количество жертв было бы гораздо большим, он и сам теперь обязан мне жизнью. Но я раз за разом вспоминаю твое бездыханное тело и не соглашаюсь с Роджерсом. В нашем деле любые невинные жертвы неприемлемы.

[float=right][/float]Я до сих пор просыпаюсь в слезах от того сосущего ощущения пустоты в сердце. Непривычной тишины твоего полного отсутствия. Боль разрывает меня на куски. Мне страшно. Мне хочется прижаться к твоей теплой груди, услышать биение твоего сердца и поверить, что все будет хорошо. Но нас разделяет океан, и я даже не уверена в твоей дальнейшей судьбе. Мы с тобой наивно полагали, что уже давно расправились с Г.И.Д.Р.'ой, вот только недооценили силу и власть этой организации - Щ.И.Т. был дискредитирован с самого основания, а ты вместе с саркофагом и прочим оборудованием официально считался его собственностью. Я едва не сошла с ума, полагая, что потеряла тебя навеки, пока тихий, но уверенный шепот Капитана не возродил надежду. Пьетро в безопасности, мы успели. У Кэпа нет времени посвящать меня в подробности, но в необходимую информацию я узнаю, ужом скользнув в его сознание, убеждаясь, что он не врёт мне, боясь причинить ещё большую боль.   

Дни в этой клетке тянутся бесконечно долго. Охранники меня заметно боятся, обходят камеру, избегают даже смотреть в мониторы. Я слышу их мысли, буквально чувствую на языке горький привкус их страха и от этого мне хочется смеяться, громко безумно хохотать, запрокинув голову. Но я бессильна, ничего не могу им сделать, и от этого ещё веселее. Вот только они не знают того, чего знаю я.

Он придёт за мной. За нами. Капитан не бросит своих солдат, пока дышит.

Глаза Стивена Роджерса темнеют от ярости, когда он видит ошейник на моей шее, контролирующий мою магию, и мне непривычно и странно, что кому-то действительно не все равно. Когда покореженный металл оказывается на полу, Стив позволяет мне не сдерживаться, понимая, какие именно воспоминания пробудились во мне за время заключения. Вот только в этот раз твоего успокаивающего незримого присутствия за стенкой не было. Отчаяние разрывало меня. Впрочем, переступить грань я так и не смогла, только вывела из строя, вызывая самые страшные из их кошмаров и страхов, не тратя на них особо много времени.

У меня назначена встреча, на которую я не хочу опаздывать. Неприятное чувство стягивало грудную клетку тугим обручем, мешая дышать.

[float=right][/float]В Ваканду мы прибыли на закате. Атмосфера в куинджете была, мягко говоря, тревожная и натянутая. Никто не решался нарушить гнетущую тишину, каждый был погружен в свои мысли. Мы не только теперь государственные преступники, мы беглецы, лишенные родного дома. Сижу, привалившись к плечу Клинта, а он несколько рассеянно гладит меня по плечу, обнимая и поддерживая. Мой взгляд расфокусирован, губы поджаты. Тепло помогает мне не скатиться окончательно в пучину отчаяния. Неизвестность изводит меня, ломает, выкручивает суставы. Магия плещется внутри меня, плотина вот-вот грозит прорваться. Хочется кричать до срывающегося голоса. Бартон, словно чувствуя мое состояние, лишь сильнее прижимает меня к своему боку, и я более спокойно выдыхаю.

Мы мягко приземляемся на площадке перед дворцом, где собралась небольшая группа людей. На мне, да и на остальных, все еще тюремные одежды, времени переодеваться просто не было. Король Ваканды мягко улыбается, пожимая руку Капитану, а после окидывая каждого внимательным изучающим взглядом. Свои глаза я опускаю в пол, вспоминая нашу прошлую с ним встречу. Впрочем, кажется он не держит на меня обид и лишь делает знак кому-то из своей личной стражи. Все обсуждения и переговоры оставлены на утро, он отдает приказ разместить нас в отдельных покоях и с легким кивком головы, разворачивается и уходит. Нахожу руку Клинта и слегка сжимаю его пальцы, пока нас ведут по казалось бы бесконечным шикарно обставленным коридорам. Сердце сбивается с ритма, когда до боли и ужаса знакомое тепло едва ли касается моего сознания. Красивая темнокожая женщина кивает на дверь, покрытую причудливой резьбой. Благодарственно киваю и выдавливаю из себя улыбку, уже заходя в комнату, мечтая только о том, чтобы провалиться в сон, но прежде, мне кажется, что я замечаю на ее лице какую-то знающую и даже немного предвкушающую улыбку. Словно ей известен какой-то секрет, но проникнуть в ее мысли не успеваю. У меня буквально таки перехватывает дыхание, когда я вижу напротив окна знакомый и родной силуэт.

- Пьетро, - шепчу я одними губами, не веря своим глазам. С негромким щелчком закрывается дверь за мной спиной. Кажется, я окончательно сошла с ума.

Требовалось успокоиться. Кисейные барышни, ожидающие спасения от рыцаря, что примчится на белом скакуне, по пути отрубая дракону голову — сказочка для мечтательниц, которой Бору перестала быть много лет назад, выяснив, что за дракона можно и выйти замуж по ошибке, пока рыцари мешкают где-то в пути. Даже сейчас она заперта в одном месте отнюдь не с принцем, он даже на благородного разбойника тянул едва ли. Просто Леонард Снарт, слишком знакомый из-за собственного имени, настойчиво жужжавшим где-то на задворках сознания, и в то же время пока слишком далёким, чтобы объявить с победной улыбкой, откуда такая личность стала известна ей. Сейчас, в эту самую секунду, он был лишь тем, кто способен увидеть слёзы на непроницаемом лице дублинского адвоката, а также мог, пожалуй, один в этом месте, попытаться её спасти. Только поэтому, слегка переводя взгляд в сторону Снарта, девушка теребила пальцами верёвку всё быстрее, втайне надеясь, будто слова, утешающие и чёткие, сказанные быстро и без лишних нареканий, способны придать больше уверенности, чем было сейчас. Верёвки падают на грязный пол, усыпанный мусором, о котором думать совершенно не хотелось и со вздохом, девушка признаётся в том, чего не хотела бы признать.
— Я тебе верю, — прозвучал тихий шёпот и утирая плечом дорожки слёз, Лорен пока не стремится заглянуть Снарту в глаза, переваривая первую порцию утешительных речей. Может он мог сделать невозможное, позволяя им выйти отсюда, может он имел представление, где они находятся и может быть, он даже сможет гарантировать её безопасность, но Бору колотило после фразы, что спасительной скрепки не существует в кармане у мужчины, а остальные факты проходили мимо сознания. Пока трезвость не вернулась к рулю, вынуждая некогда заплаканную особу смотреть на мир осознанно.
— В волосах у шеи осталась шпилька. Она слегка покалывает, — сосредотачиваясь на собственных ощущениях, наконец отвечает Лорен, делая несколько глубоких выдохов. — Ближе к началу воротника блузки, слегка запуталась, кажется.
Придвигаясь ближе из тёмного закутка, куда сама себя загнала, Бору покорно ожидает, пока мужчина отодвинет тёмные пряди, доберётся до злосчастной шпильки, что однажды проткнёт нежную кожу на этой шейке. За этот промежуток, взглядом скользя по обшарпанным стенам, девушка вдруг усмехается, впервые становясь той самой Лорен Бору, что привыкла быть так давно. Интересные всё же вопросы были у этого типа, правильные, как положено тому, кто пытается выяснить нечто важное о человеке, попавшем с тобою в плен. Он явно был частью преступного мира, к которому Лорен всё же имела отношение, пускай и достаточно косвенное. Будет ли он счастлив выяснить, с кем разделил плен? Захочет ли сбежать сам, оставляя её здесь, в одиноком ожидании неминуемой кончины, что наступит независимо от того, будет ли выплачен выкуп? Вопросов больше, чем ответов. Вопросов всегда будет больше, чем ответов, это данность, предусмотренная мирозданием. И если она хочет выбраться, если хочет жить, то обязана продолжать жить так, как делала много лет — даже в самое страшное, отчаянное или грустное время, когда нет надежды, пропала вера и любовь давно покинула порог, — помнить, кто ты есть. Именно поэтому, вставая с колен, чувствуя освобождение шеи от царапающего гнёта, всё ещё стоит спиной, но позволяет себе повернуться, позволяя слабому свету залить лицо.
— Да, связана. Я являюсь одним из ведущих дублинских адвокатов и ещё не защищала преступников, однако мой муж обвинял их достаточно часто, — слегка пожав плечами, стремясь не мешать процессу, в который не слишком верила, шатенка вдруг улыбается широко и почти дружелюбно, на деле ощущая, будто скалит зубы перед судьбой. — Меня зовут Лорен Бору. Жена Аластара Бору. Полагаю, вопросов, почему я здесь оказалась, станет меньше?

[float=right][/float]Я прихожу в отведенную тебе палату каждый вечер, перед сном. Стараюсь по-крайней мере. Сижу, практически утопаю, в слишком мягком, светло бежевом кресле, поджав под себя ноги. В спокойные дни у меня на коленях одна из бесчисленных книг по магии, которые для меня без устали достает Клинт или Капитан, а на столике рядом стоит чашка с ароматным какао, заботливо приготовленным Наташей. Иногда я лишь заглядываю на пару минуток, буквально таки валясь с ног от усталости, от напряженных тренировок, шипя сквозь стиснутые зубы проклятия. Это все, ради моего блага, ради спасения жизни невинных, ради благой цели. Но ты остаешься недвижимым и холодным, а у меня опускаются руки. Впрочем, не в моих правилах сдаваться, и я знаю, что ты никогда не простишь меня. Поэтому я слегка сжимаю твои пальцы на прощание, иногда оставляю невесомые поцелуи на твоей щеке или губах, а после решительно отправляюсь на тренировку/очередное задание. Стив, хоть и относится ко мне, как к ребенку, все же не щадит меня. Мои тренировки с Сэмом и Наташей иногда задерживаются далеко за полночь. Я считаю, что мне повезло, если я урвала хотя бы пять часов крепкого сна. А хотя, кого я пытаюсь обмануть, я толком и не спала с того самого "происшествия". Доходит до абсурда, я пью снотворное ночами, а по утрам пытаюсь перебить его действие кофе и энергетиками. Вполне возможно, что последние месяцы я существую исключительно за счет своей магии и улучшенному метаболизму мутанта.

Я провожу в твоей палате, нет, комнате, все свободное время, только здесь способная немного расслабиться, слушая равномерный писк и шуршание приборов, которые обеспечивают твое жизнеобеспечение. Только так мне удается убедить себя, что ты все еще жив, только здесь липкие нити страха уже не так сильно опутывают мое сердце. Иногда я даже ловлю случайные мыслеобразы, мелькающие в твоем подсознании, но они все слишком расплывчатые, эфемерные, смазанные, чтобы понять, о чем ты действительно думаешь и что тебе снится. Ты всегда был слишком быстрым для меня, но после пребывания в камерах Г.И.Д.Р.'ы все словно в сотни раз ухудшилось. Временами я и вовсе практически теряла нашу связь. Красно-серебряная нить с каждым днем все больше истончалась. Но я не отпускаю тебя, Пьетро. Ты обещал. Впрочем, использовать свои способности на тебе я все же не рискую. Медицинский персонал, ежедневно проверяющий показания приборов, дает позитивные прогнозы и даже выглядят вполне искренними и убедительными. Твое тело способно самостоятельно излечить раны, вот только что-то тебя сдерживает, регенерация не запускается. Почему ты решил оставить меня, брат? Ты ведь знаешь, что я не могу без тебя. Штрукер обещал, что я буду всесильной. Он убеждал меня, что никто никогда не встанет у меня на пути. Он обещал силу, равную силе богов. Вот только, в конечном итоге, он обманул меня, я так и не смогла сделать главное - я не спасла тебя. Твой лечащий доктор, Хелен Чо, ты ведь помнишь её, взвалившая на себя ответственность за возвращение тебя к жизни, подбадривает меня, не смотря на причиненный мною вред ей и ее сотрудницам. Мне до отчаяния, до боли хочется верить ее словам. Пьетро жив, его организм выдержал более десятка пулевых ранений, вот только что-то продолжает удерживать его сознание, он все еще в коме, я ничего не могу сделать, прости, Ванда. Она еще находит в себе силы извиниться передо мной, а я лишь морщусь, отворачиваясь и перечисляя мысленно свои грехи. Мне хочется оказаться как можно дальше от людей, вот только проблема в том, что меня, как магнитом тянет к тебе, к твоей палате.

Пьетро, пожалуйста, проснись.

И я боюсь, боюсь, что никогда больше не увижу твою немного кривоватую улыбку, не услышу твой насмешливый голос. Так никогда и не скажу тебе, как сильно я тебя люблю. Больше никогда не почувствую вкус твоих губ. Это невыносимо больно. Ты не имеешь право так со мной поступить. Ты обещал. Сдержи свое обещание, слышишь? На моих плечах теперь тяжесть смертей жителей Ваканды, которые оказались не в том месте, не в то время. Кэп пытался внушить мне мысль, что я не виновата - если бы не я, количество жертв было бы гораздо большим, он и сам теперь обязан мне жизнью. Но я раз за разом вспоминаю твое бездыханное тело и не соглашаюсь с Роджерсом. В нашем деле любые невинные жертвы неприемлемы.

[float=right][/float]Я до сих пор просыпаюсь в слезах от того сосущего ощущения пустоты в сердце. Непривычной тишины твоего полного отсутствия. Боль разрывает меня на куски. Мне страшно. Мне хочется прижаться к твоей теплой груди, услышать биение твоего сердца и поверить, что все будет хорошо. Но нас разделяет океан, и я даже не уверена в твоей дальнейшей судьбе. Мы с тобой наивно полагали, что уже давно расправились с Г.И.Д.Р.'ой, вот только недооценили силу и власть этой организации - Щ.И.Т. был дискредитирован с самого основания, а ты вместе с саркофагом и прочим оборудованием официально считался его собственностью. Я едва не сошла с ума, полагая, что потеряла тебя навеки, пока тихий, но уверенный шепот Капитана не возродил надежду. Пьетро в безопасности, мы успели. У Кэпа нет времени посвящать меня в подробности, но в необходимую информацию я узнаю, ужом скользнув в его сознание, убеждаясь, что он не врёт мне, боясь причинить ещё большую боль.   

Дни в этой клетке тянутся бесконечно долго. Охранники меня заметно боятся, обходят камеру, избегают даже смотреть в мониторы. Я слышу их мысли, буквально чувствую на языке горький привкус их страха и от этого мне хочется смеяться, громко безумно хохотать, запрокинув голову. Но я бессильна, ничего не могу им сделать, и от этого ещё веселее. Вот только они не знают того, чего знаю я.

Он придёт за мной. За нами. Капитан не бросит своих солдат, пока дышит.

Глаза Стивена Роджерса темнеют от ярости, когда он видит ошейник на моей шее, контролирующий мою магию, и мне непривычно и странно, что кому-то действительно не все равно. Когда покореженный металл оказывается на полу, Стив позволяет мне не сдерживаться, понимая, какие именно воспоминания пробудились во мне за время заключения. Вот только в этот раз твоего успокаивающего незримого присутствия за стенкой не было. Отчаяние разрывало меня. Впрочем, переступить грань я так и не смогла, только вывела из строя, вызывая самые страшные из их кошмаров и страхов, не тратя на них особо много времени.

У меня назначена встреча, на которую я не хочу опаздывать. Неприятное чувство стягивало грудную клетку тугим обручем, мешая дышать.

[float=right][/float]В Ваканду мы прибыли на закате. Атмосфера в куинджете была, мягко говоря, тревожная и натянутая. Никто не решался нарушить гнетущую тишину, каждый был погружен в свои мысли. Мы не только теперь государственные преступники, мы беглецы, лишенные родного дома. Сижу, привалившись к плечу Клинта, а он несколько рассеянно гладит меня по плечу, обнимая и поддерживая. Мой взгляд расфокусирован, губы поджаты. Тепло помогает мне не скатиться окончательно в пучину отчаяния. Неизвестность изводит меня, ломает, выкручивает суставы. Магия плещется внутри меня, плотина вот-вот грозит прорваться. Хочется кричать до срывающегося голоса. Бартон, словно чувствуя мое состояние, лишь сильнее прижимает меня к своему боку, и я более спокойно выдыхаю.

Мы мягко приземляемся на площадке перед дворцом, где собралась небольшая группа людей. На мне, да и на остальных, все еще тюремные одежды, времени переодеваться просто не было. Король Ваканды мягко улыбается, пожимая руку Капитану, а после окидывая каждого внимательным изучающим взглядом. Свои глаза я опускаю в пол, вспоминая нашу прошлую с ним встречу. Впрочем, кажется он не держит на меня обид и лишь делает знак кому-то из своей личной стражи. Все обсуждения и переговоры оставлены на утро, он отдает приказ разместить нас в отдельных покоях и с легким кивком головы, разворачивается и уходит. Нахожу руку Клинта и слегка сжимаю его пальцы, пока нас ведут по казалось бы бесконечным шикарно обставленным коридорам. Сердце сбивается с ритма, когда до боли и ужаса знакомое тепло едва ли касается моего сознания. Красивая темнокожая женщина кивает на дверь, покрытую причудливой резьбой. Благодарственно киваю и выдавливаю из себя улыбку, уже заходя в комнату, мечтая только о том, чтобы провалиться в сон, но прежде, мне кажется, что я замечаю на ее лице какую-то знающую и даже немного предвкушающую улыбку. Словно ей известен какой-то секрет, но проникнуть в ее мысли не успеваю. У меня буквально таки перехватывает дыхание, когда я вижу напротив окна знакомый и родной силуэт.

- Пьетро, - шепчу я одними губами, не веря своим глазам. С негромким щелчком закрывается дверь за мной спиной. Кажется, я окончательно сошла с ума.

Кара напряженно поморщилась, ей не понравились намеки Лекса, о том, что люди на той стороне могут быть подвергнуты смертельной опасности лишь из-за своих каких-то низменных поступков. Скрестив руки на груди она прислушалась к разговорам на острове, пока ничего особого — все та же болтовня о новых приобретениях: машинах, акциях, женщинах, что было тошнотворно слушать. Она их пересказывала уже некоторое время назад с описанием присутствующих, поэтому повторятся не было надобности. Хоть осадок и оставался, Кара себя успокоила, что Лекс скорее имел ввиду их смерть как бизнесменов, их карьерную смерть и не более. По сути она откликнулась на просьбу Лекса из нескольких соображений — для начала, Кларк ему доверял, в любом случае они сотрудничали, плюс он заботился о Коне и отзывался Коннер о нем исключительно положительно, в бою Лекс показал себя как надежный партнер и последнее, текущий заговор мог отразиться на жизни Лены. А она как-то пообещала ей, что всегда будет ее защищать. Нельзя было просто отказаться. Тем более, Лекс пришел лично к ней домой, говорил с ней прямо, не через кого-то, Кара наверное не смогла бы ему отказать, даже если бы не было и половины всех перечисленных условий.
Поджав губы и выдохнув она все же опустила руки, подперев ими бока. Кара старалась не проявлять свое то и дело проскакивающее недоверие к Лексу. Увы, несмотря на уже довольно продолжительное сотрудничество она всё еще училась ему доверять и оценивать по его поступкам. Увы, раньше его поступки расходились с ее личными идеалами да и простыми земными законами. Но сейчас всё было иначе, Лекс Лютор получил свой второй шанс на более достойную жизнь и он уцепился за него, вгрызся в него. Кара считала, что ее долг заключался в помощи человеку удержать такую возможность. Она всегда верила в исправление, она всегда верила в искупление. Она старалась находить в своем сердце  надежду для любого. Даже для Лекса Лютора, даже для тех ограниченных богачей.
Хоть они уже и переключились с пристального наблюдения за островом и вели разговор скорее на другие темы, Кара не прекращала часть своего внимания оставлять их сегодняшним целям.  Вид у нее был строгий и собранный, но вместе с тем спокойный. Она услышала как кто-то заговорил о Лексе, о том, что он сейчас наверняка думает, что его королевство всецело принадлежит ему, не ведая ни о чем. Ей не нравилось, когда кто-то думал, о том, что думает другой. Чтоб наверняка знать чужие мысли нужны способности как у Коннера и не менее. Это было глупо и грубо. Видимо, того они и не могли превзойти Лекса Лютора, уж больно часто отвлекались на восхваление самих себя посредством унижения других. Лекс же фактически, благодаря своим куда более значимым свершениям, был и правда лучше других, что заставляло, уже тех других, его восхвалять.  Кара считала, что Лекс скорее сделает всё, чтоб заставить собой восхищаться, чем дешево себя самовосхвалять. Нельзя было назвать подобное хорошей чертой характера, но и плохой она не была. Ко всему, у нее было странное чувство, что Лекс, может сам того не зная, практически добился и ее восхищения. Он обладал практически всеми качествами, что высоко ценились на Криптоне, а значит автоматически и ею самой: он был умен, в нем горела страсть к чему-то новому, он был храбрым, верным своим идеалам.
Она перевела взгляд, еще какое-то мгновение она видела Лекса в рентгеновском спектре — движущийся скелет, бьющееся сердце, затем она моргнула возвращая обычное зрение. Их разговор, задел семейные узы, тема тяжелая для их двоих, поэтому Кара уважительно полуобренулась к Лексу. Заговорили они о влиянии родителей на жизни, Кара упомянула и вирус созданный отцом и ошибки матери на суде, что раскрылись после ее встречи с узниками Форт-Роз. Она сказала, как долго считала, что это и есть ее наследие — самонадеянность Криптона, что несет лишь разрушения. Как поэтому не могла выносить любых ошибок, выступая как Супергел. И как лишь со временем поняла, что зная о прошлом и неся ответственность за содеянное так может быть, сможет изменить что-то в последних строчках истории ее планеты. 
Несмотря на то о чем и что он говорил, она заметила, что Лютор выглядел расслабленно и даже отдыхающим, совершенно не таким как обычно — собранным и сконцентрированным. Да, как сказал Коннер однажды в разговоре, Лекс смотрит испытующе, так же было и сейчас, но она заметила странную мягкость в чертах его лица, будто его не пыталась подсидеть горстка чиновников и его же партнеров, будто он не говорил о том, что его мать убила его брата во младенчестве. Кара смотрела в его зеленые глаза и не находила там нужных эмоций. Словно Лекс по примеру своей матери душил их сразу, как только они зарождались. Она никогда бы не подумала, что такое может произойти, но она сочувствовала Лексу, ее лицо сразу же переменилось, поза больше не была такой строгой. Конечно, она знала, что такое разочароваться в своих родителях, но она не знала каково это расти и не имея никаких особых ожиданий. Из разговоров с Леной, она знала, что старшие Люторы не отличались теплотой по отношению к ней, она оправдывала это тем, что была приемной. Она пару раз упоминала, что Лексу доставалось всё внимание их матери, но Кара и представить себе не могла, как всё было на самом деле. Она не знала, что ответить, будто они дошли до тупика их разговора. На Криптоне и в их семье не было принято говорить о чувствах, эмоции шли всегда после холодной логики. Нельзя сказать, что криптонцы — каменные глыбы, но в их обществе эмоции порой считались грубым тоном, ведь они не раз были путем последующей деструкции. Поэтому какой-то эмоциональности, всему этому она училась здесь, на Земле. Проявить сочувствие, поддержку, всё эти навыки коммуникации она в большей части получила от Дэнверсов. Сначала без особого понимания повторяя как ритуалистику и лишь со временем, она разобралась в истинном смысле проявления эмоций — более глубинному пониманию друг друга.
Поэтому, совершенно по-человечески она опустила голову, а поднимая, она неуверенно заложила прядь волос за ухо.
— Rao, я не знала. Иногда, Лена вспоминает семью в разговоре… — она осеклась, негромко прочистила горло,  — мне очень жаль. — было слышно, что ее голос на последних словах поменялся, стал более низким, чем в начале фразы. Все потому, что она не знала, правильно ли поступает. Не знала, нужно ли Лексу ее сочувствие. Скорее всего нет и это будет явным пересечением границ установленных для их общения. Она и сама не знала почему так среагировала, может свободный внешний вид, может его такая простая, не свойственная ему манера поведения, заставила ее переменить отношение, но это случилось — она больше не думала о Лексе, как о напарнике, она увидела в нем обычную личность. Ей показалось это лишним, в любом случае, это будет игрой в одни ворота.
— Они открывают уже новые бутылки с алкоголем, мистер Лютор. Что именно вы хотели услышать или увидеть? Мне кажется, информации вполне достаточно, хотя не знаю, вам нужны более прямые доказательства? — она чувствовала себя глупо, поэтому больше не решалась встретиться с Лютором взглядом, она вернулась в изначальную позу сторожевого и снова осмотрела их праздных островитян.

I'm not a saint, but do I
have to be?
'Cause baby, you're my
holy ghost
and I need you close
come back to me
                   
- BШRNS - Holy Ghost (After Dark)

Есть у человека одна особенность, которая всегда одновременно и удивляла Элиота, и раздражала - привыкание. Человек может привыкнуть к чему угодно. После нескольких часов голода пропадает дискомфорт в желудке. После нескольких дней недосыпа чувство сонливости исчезает. После нескольких лет счастья улыбки не кажутся чем-то восхитительным.

После второго года Брейкбиллс уже не кажется таким волшебным.
Очарование обучения магии растворилось не медленнее сахара в рутинном утреннем кофе, и Элиот увидел лишь чреду скучных лекций и бесполезных семинаров, половину из которых можно было бы спокойно выкинуть из расписания. Волшебная тусовка оказалась до смерти тривиальной, а симпатичные парни чересчур глупыми. Даже здание университета, в первый день показавшееся Элиоту прекрасным образцом классической архитектуры, теперь выглядело в его глазах одной из этих незаслуженно пафосных построек, которые пора было снести еще лет так 50 назад. Безусловно, Брейкбиллс стал для Элиота вторым домом, но и к своему родному дому он никаких тёплых чувств не питал, так что должен ли был испытывать их к этому? Единственной, кто скрашивал мгновенно наскучившие будни, стала Марго, но даже в их дружбе наступил момент, когда Элиот невольно задумывался, что же значит Бэмби в его жизни на самом деле. Правда, всякий раз эти мысли успешно запивались бокалом-другим крепкого бренди.

Его отношения с университетом начали напоминать поспешный брак двух восемнадцатилетних бывших одноклассников. Медовый месяц миновал, искра начала угасать, и крепкие узы, связывающие некогда так отчаянно влюбленных, не вызывали ничего, кроме раздражения. Элиот уже был уверен, что ему придётся смириться с очередным разочарованием в своей жизни, может, уйти в ещё один запой... Пока старина Фогг не вручил ему карточку с именем "Квентин Колдуотер" и не велел встретить заблудившегося абитуриента у главного входа. И Элиот не любит громких слов, но не побоится их в этом случае, потому что именно эта карточка действительно изменила его жизнь навсегда.

Он помнит, как шёл по бесконечно длинным коридорам Брейкбиллс, всматриваясь в несчастную карточку, будто она могла рассказать ему, кто же такой этот Квентин Колдуотер. Он помнит, как подумал тогда о том, насколько нелепо звучит это имя - словно с мягкой, рвущейся спустя неделю обложки плохо написанного фантастического романа. "Невероятные приключения Квентина Колдуотера и его друзей". Забавно, но нельзя сказать, что он ошибался.

Потому что с появлением в ней Квентина его жизнь и в самом деле начала напоминать написанную неумелым автором книгу. Сюжетные повороты, через которые ему приходилось пройти, были ужасно надуманными и нереалистичными. Но ирония заключалась в том, что они происходили с ним на самом деле. Он на самом деле убил своего парня, оказавшегося пристанищем для древнего демона. Он на самом деле закупорил свои эмоции в маленькую бутылку на веревочке, а потом выпил их и переспал со своими лучшими друзьями, разрушив чужие отношения. Он на самом деле оказался кровным королём страны из глупой детской книжки и помог уничтожить её главного злодея, женившись на женщине и навсегда лишившись личной жизни. Он на самом деле правил сраной Филлори прямо сейчас.

И этот путь был полон боли, лишений и признаний, которых он делать никогда не собирался. Но этот путь оказался самым важным в его жизни. К тому же, Элиот проходил его не один.

"Твоя очередная пассия" - называла Квентина Марго первые месяцы их знакомства, но почти без присущей ей язвительности и ревности. Возможно, уже тогда Бэмби понимала, как сильно Квентин отличается от всех тех мальчиков, в которых Элиот успел мимолетно влюбиться за последние два года. Всю свою жизнь Элиот знал себя как человека закрытого, замкнутого, даже скрытного, но рядом с Квентином он становился кем-то другим. Он не мог объяснить, почему с первой же секунды знакомства с зажатым, запуганным гиком с нервной смущенной улыбкой и слегка дрожащим голосом начал ему доверять. Но почему-то именно Квентину, неловкому и неуверенному в себе, удалось проявить в Элиоте качества, о которых он даже не подозревал. Квентин влиял на него так, как не влиял никто и никогда.

Ведь нет, он не был "очередной пассией", как бы Элиоту поначалу не хотелось добавить его в свою коллекцию так и никогда и не покоренных сердец. Он не был "просто другом", потому что Элиот никогда не доверяет таких секретов простым друзьям, если уж не говорить о том, что никогда не заводит их. Он не был вечной и чистой любовью, потому что Элиот не главный герой "Дневника Памяти".  Их с Квентином связывало что-то гораздо большее, чем чувства, которые можно описать словами, загнать в шаблоны и подстроить под общепринятые нормы. Для Элиота Квентин был... Квентином, и это объясняло всё. Очаровательным в своей неловкости, замечательным в своей наивности Квентином.

Был. Потому что Квентина больше не существовало.

Эта мысль странная, даже сумасшедшая, но Элиот не может выкинуть её из головы с тех самых пор, как узнал, что Квентин мёртв: он хотел бы быть там в этот момент. Конечно же, он не настолько глуп, чтобы верить, что смог бы остановить Квентина или спасти его, но какая-то часть Элиота, самая безнадёжная и отчаянная, хотела бы видеть, как он уходит из жизни. Держать его отца за руку, чтобы старик не проходил через это в одиночку. Броситься на колени возле места, где только что стоял Квентин, и рыдать до изнеможения. Безуспешно пытаться повернуть заклинание вспять. Но не узнать об этом так, как это произошло на самом деле: в далёкой от Нью Джерси Филлори, смотря в печальные глаза Джулии, в уголках которых уже высохли слёзы. Может, если бы Элиот был рядом в момент смерти Кью, ему бы удалось поверить в то, что она действительно случилась.

Он знает, что сказал бы ему любой трезвый и рассудительный человек: смерть Квентина - это один из тех фактов, который ему нужно принять. Ему нужно смириться с ним и привыкнуть к нему, как к жизни до магии, как к Брейкбиллс до Квентина. И Элиот знает, что он привык бы, ведь человек способен привыкнуть к чему угодно, так? Он привык бы, как и все остальные. Но он не хочет. Он не согласен даже на существование правды, к которой должен привыкать.

Именно поэтому он посылает Марго в библиотеку Брейкбиллс и заставляет провести там часы, чтобы отрыть заклинание для вызова ниффина, которое может подействовать. Он отрывает своих подданных от государственных дел и заставляет их искать ингредиенты по всему королевству. Когда всё наконец готово к ритуалу, Элиот отправляется в комнату, где еще пару месяцев назад делился с Квентином своим страхом одиночества. Именно там до сих пор хранится его корона. Для вызова ниффина требуется что-то, что вызовет эмоциональный отклик, и Элиот не сомневается ни секунды, выбирая аккуратную и тонкую серебряную корону Квентина. Быть королём Филлори - это всё, чего Кью когда-либо хотел с самого детства. Это олицетворение его самой грандиозной мечты.

Вернувшись в главный зал и положив корону перед собой, Элиот опускается на колени и начинает произносить заклинание - сложную смесь древнегреческого и иврита. В голове невольно проскальзывает мысль о том, что будь он до сих пор в Брейкбиллс, он бы поленился выучить его дальше первой строчки. Он берёт корону в руки и закрывает глаза, сжимая холодную сталь в пальцах. Наверное, он сошёл с ума, окончательно и бесповоротно, если и вправду верит, что это сработает. Но он верит. Потому что вера в это древнее заклятие, начирканное на изорванном, пожелтевшем листе бумаги - это всё, что у него осталось.

Элиот открывает глаза и ждёт. Секунда. Пять. Десять. Пятнадцать. Тридцать. Минута. Минута и тридцать секунд. Он встаёт, качая головой, и уже собирается уйти, как вдруг замечает синюю искру, пробежавшую от потолка до пола в центре зала. Искра разгорается в пламя, и пламя быстро приобретает человеческую форму. Спустя секунду перед Элиотом стоит Квентин. Настоящий Квентин. Живой, из плоти и крови.

Позабыв обо всех предупреждениях, Элиот поддается первому же инстинкту - срывается вперёд, бежит к нему, чтобы прижать к себе, пропустить волосы сквозь пальцы, коснуться губами лба и больше никогда не отпускать. Но на полпути его останавливает голос, звучащий как голос Квентина, но совершенно на него не похожий: не живой, теплый и всегда будто слегка взволнованный, а бесцветный, холодный и жёсткий, режущий барабанные перепонки, словно наждачная бумага. Не менее больно режут и слова. Едкие и  безразличные, они пробираются под кожу Элиота и заставляют его задрожать.

Он видит Квентина перед собой. Его длинные жестковатые волосы, его оливковую кожу и теплые темные глаза. Но слышит он озлобленное, безжалостное существо, унижающее его и издевающееся над ним, говорящее о Джулии, своей... нет, лучшей подруге Квентина с искренним отвращением. У Элиота появляется желание закрыть глаза - настолько сюрреалистично и жутко картинка перед ними расходится со звуком. Только когда на лице Квентина появляется зловещая улыбка, больше похожая на звериный оскал, а по щеке пробегает едва заметная бледно-синяя молния, Элиот понимает: что бы не стояло перед ним, оно поглотило всё, что осталось от Квентина, и повелевает им.

И Элиота охватывает злость, потому что он не собирается сдаваться. Чем бы не была эта тварь, он вырвет Кью, настоящего Кью, своего Кью из её лап, во что бы то не стало.

- Кью, - его голос дрожит, но звучит настойчиво. Ладони потеют, но сжимаются в кулаки. - Я знаю, что сейчас со мной говоришь не ты, но я знаю, что ты здесь. Ты слышишь меня? Я знаю это и я вытащу тебя. Ты нужен Филлори, - он чуть приподнимает корону, сжимая её в кулаке еще сильнее. - Ты нужен нам. Ты... - Элиот вздыхает и чуть было не отводит взгляд, но заставляет себя посмотреть существу прямо в глаза, пытаясь отыскать там хоть малейший след Квентина. - Ты нужен мне, Кью.

[float=right][/float]Я прихожу в отведенную тебе палату каждый вечер, перед сном. Стараюсь по-крайней мере. Сижу, практически утопаю, в слишком мягком, светло бежевом кресле, поджав под себя ноги. В спокойные дни у меня на коленях одна из бесчисленных книг по магии, которые для меня без устали достает Клинт или Капитан, а на столике рядом стоит чашка с ароматным какао, заботливо приготовленным Наташей. Иногда я лишь заглядываю на пару минуток, буквально таки валясь с ног от усталости, от напряженных тренировок, шипя сквозь стиснутые зубы проклятия. Это все, ради моего блага, ради спасения жизни невинных, ради благой цели. Но ты остаешься недвижимым и холодным, а у меня опускаются руки. Впрочем, не в моих правилах сдаваться, и я знаю, что ты никогда не простишь меня. Поэтому я слегка сжимаю твои пальцы на прощание, иногда оставляю невесомые поцелуи на твоей щеке или губах, а после решительно отправляюсь на тренировку/очередное задание. Стив, хоть и относится ко мне, как к ребенку, все же не щадит меня. Мои тренировки с Сэмом и Наташей иногда задерживаются далеко за полночь. Я считаю, что мне повезло, если я урвала хотя бы пять часов крепкого сна. А хотя, кого я пытаюсь обмануть, я толком и не спала с того самого "происшествия". Доходит до абсурда, я пью снотворное ночами, а по утрам пытаюсь перебить его действие кофе и энергетиками. Вполне возможно, что последние месяцы я существую исключительно за счет своей магии и улучшенному метаболизму мутанта.

Я провожу в твоей палате, нет, комнате, все свободное время, только здесь способная немного расслабиться, слушая равномерный писк и шуршание приборов, которые обеспечивают твое жизнеобеспечение. Только так мне удается убедить себя, что ты все еще жив, только здесь липкие нити страха уже не так сильно опутывают мое сердце. Иногда я даже ловлю случайные мыслеобразы, мелькающие в твоем подсознании, но они все слишком расплывчатые, эфемерные, смазанные, чтобы понять, о чем ты действительно думаешь и что тебе снится. Ты всегда был слишком быстрым для меня, но после пребывания в камерах Г.И.Д.Р.'ы все словно в сотни раз ухудшилось. Временами я и вовсе практически теряла нашу связь. Красно-серебряная нить с каждым днем все больше истончалась. Но я не отпускаю тебя, Пьетро. Ты обещал. Впрочем, использовать свои способности на тебе я все же не рискую. Медицинский персонал, ежедневно проверяющий показания приборов, дает позитивные прогнозы и даже выглядят вполне искренними и убедительными. Твое тело способно самостоятельно излечить раны, вот только что-то тебя сдерживает, регенерация не запускается. Почему ты решил оставить меня, брат? Ты ведь знаешь, что я не могу без тебя. Штрукер обещал, что я буду всесильной. Он убеждал меня, что никто никогда не встанет у меня на пути. Он обещал силу, равную силе богов. Вот только, в конечном итоге, он обманул меня, я так и не смогла сделать главное - я не спасла тебя. Твой лечащий доктор, Хелен Чо, ты ведь помнишь её, взвалившая на себя ответственность за возвращение тебя к жизни, подбадривает меня, не смотря на причиненный мною вред ей и ее сотрудницам. Мне до отчаяния, до боли хочется верить ее словам. Пьетро жив, его организм выдержал более десятка пулевых ранений, вот только что-то продолжает удерживать его сознание, он все еще в коме, я ничего не могу сделать, прости, Ванда. Она еще находит в себе силы извиниться передо мной, а я лишь морщусь, отворачиваясь и перечисляя мысленно свои грехи. Мне хочется оказаться как можно дальше от людей, вот только проблема в том, что меня, как магнитом тянет к тебе, к твоей палате.

Пьетро, пожалуйста, проснись.

И я боюсь, боюсь, что никогда больше не увижу твою немного кривоватую улыбку, не услышу твой насмешливый голос. Так никогда и не скажу тебе, как сильно я тебя люблю. Больше никогда не почувствую вкус твоих губ. Это невыносимо больно. Ты не имеешь право так со мной поступить. Ты обещал. Сдержи свое обещание, слышишь? На моих плечах теперь тяжесть смертей жителей Ваканды, которые оказались не в том месте, не в то время. Кэп пытался внушить мне мысль, что я не виновата - если бы не я, количество жертв было бы гораздо большим, он и сам теперь обязан мне жизнью. Но я раз за разом вспоминаю твое бездыханное тело и не соглашаюсь с Роджерсом. В нашем деле любые невинные жертвы неприемлемы.

[float=right][/float]Я до сих пор просыпаюсь в слезах от того сосущего ощущения пустоты в сердце. Непривычной тишины твоего полного отсутствия. Боль разрывает меня на куски. Мне страшно. Мне хочется прижаться к твоей теплой груди, услышать биение твоего сердца и поверить, что все будет хорошо. Но нас разделяет океан, и я даже не уверена в твоей дальнейшей судьбе. Мы с тобой наивно полагали, что уже давно расправились с Г.И.Д.Р.'ой, вот только недооценили силу и власть этой организации - Щ.И.Т. был дискредитирован с самого основания, а ты вместе с саркофагом и прочим оборудованием официально считался его собственностью. Я едва не сошла с ума, полагая, что потеряла тебя навеки, пока тихий, но уверенный шепот Капитана не возродил надежду. Пьетро в безопасности, мы успели. У Кэпа нет времени посвящать меня в подробности, но в необходимую информацию я узнаю, ужом скользнув в его сознание, убеждаясь, что он не врёт мне, боясь причинить ещё большую боль.   

Дни в этой клетке тянутся бесконечно долго. Охранники меня заметно боятся, обходят камеру, избегают даже смотреть в мониторы. Я слышу их мысли, буквально чувствую на языке горький привкус их страха и от этого мне хочется смеяться, громко безумно хохотать, запрокинув голову. Но я бессильна, ничего не могу им сделать, и от этого ещё веселее. Вот только они не знают того, чего знаю я.

Он придёт за мной. За нами. Капитан не бросит своих солдат, пока дышит.

Глаза Стивена Роджерса темнеют от ярости, когда он видит ошейник на моей шее, контролирующий мою магию, и мне непривычно и странно, что кому-то действительно не все равно. Когда покореженный металл оказывается на полу, Стив позволяет мне не сдерживаться, понимая, какие именно воспоминания пробудились во мне за время заключения. Вот только в этот раз твоего успокаивающего незримого присутствия за стенкой не было. Отчаяние разрывало меня. Впрочем, переступить грань я так и не смогла, только вывела из строя, вызывая самые страшные из их кошмаров и страхов, не тратя на них особо много времени.

У меня назначена встреча, на которую я не хочу опаздывать. Неприятное чувство стягивало грудную клетку тугим обручем, мешая дышать.

[float=right][/float]В Ваканду мы прибыли на закате. Атмосфера в куинджете была, мягко говоря, тревожная и натянутая. Никто не решался нарушить гнетущую тишину, каждый был погружен в свои мысли. Мы не только теперь государственные преступники, мы беглецы, лишенные родного дома. Сижу, привалившись к плечу Клинта, а он несколько рассеянно гладит меня по плечу, обнимая и поддерживая. Мой взгляд расфокусирован, губы поджаты. Тепло помогает мне не скатиться окончательно в пучину отчаяния. Неизвестность изводит меня, ломает, выкручивает суставы. Магия плещется внутри меня, плотина вот-вот грозит прорваться. Хочется кричать до срывающегося голоса. Бартон, словно чувствуя мое состояние, лишь сильнее прижимает меня к своему боку, и я более спокойно выдыхаю.

Мы мягко приземляемся на площадке перед дворцом, где собралась небольшая группа людей. На мне, да и на остальных, все еще тюремные одежды, времени переодеваться просто не было. Король Ваканды мягко улыбается, пожимая руку Капитану, а после окидывая каждого внимательным изучающим взглядом. Свои глаза я опускаю в пол, вспоминая нашу прошлую с ним встречу. Впрочем, кажется он не держит на меня обид и лишь делает знак кому-то из своей личной стражи. Все обсуждения и переговоры оставлены на утро, он отдает приказ разместить нас в отдельных покоях и с легким кивком головы, разворачивается и уходит. Нахожу руку Клинта и слегка сжимаю его пальцы, пока нас ведут по казалось бы бесконечным шикарно обставленным коридорам. Сердце сбивается с ритма, когда до боли и ужаса знакомое тепло едва ли касается моего сознания. Красивая темнокожая женщина кивает на дверь, покрытую причудливой резьбой. Благодарственно киваю и выдавливаю из себя улыбку, уже заходя в комнату, мечтая только о том, чтобы провалиться в сон, но прежде, мне кажется, что я замечаю на ее лице какую-то знающую и даже немного предвкушающую улыбку. Словно ей известен какой-то секрет, но проникнуть в ее мысли не успеваю. У меня буквально таки перехватывает дыхание, когда я вижу напротив окна знакомый и родной силуэт.

- Пьетро, - шепчу я одними губами, не веря своим глазам. С негромким щелчком закрывается дверь за мной спиной. Кажется, я окончательно сошла с ума.